Газета "Коммерсантъ-СПБ" № 16(4071) от 30.01.2009

Григорий Горин с пьесой "Забыть Герострата" попал в январскую афишу Молодежного театра на Фонтанке в качестве "бенефисного автора" для одного из любимцев публики "Молодежки" — актера Владимира Маслакова. Господин Горин на петербургских афишах гость нечастый, но любимый. ЕЛЕНА СТРОГАЛЕВА ждала на премьере смеха сквозь слезы автора, но дождалась лишь слез сквозь смех публики.
Желание актера Владимира Маслакова сыграть что-то чрезвычайно сложное, драматическое, трагическое совершенно не пошло на пользу спектаклю

В пьесе "Забыть Герострата" Григорий Горин вскрывает механизм обретения бессмертной славы. Его Герострат делает все, чтобы умножить свою славу: платит художникам, рисующим его портреты на вазах, продает рукописи с автобиографией, спаивает пьяниц в округе, спит с женой правителя Эфеса и настолько увлекается своими манипуляциями, что чуть было не становится серым кардиналом Эфеса. И лишь строгий законник архонт Клеон в силах остановить этот разгуляй, правда, ценой собственной жизни.

Наверное, только безоглядной влюбленностью в героя и можно объяснить приверженность актера Маслакова к пьесе, написанной Григорием Гориным в 1970 году. "Забыть Герострата" — плоть от плоти времени, когда любимым делом советской интеллигенции было вычитывание скрытых намеков и подтекстов в каждом культурном тексте, и пьесы Горина кажутся ходячим цитатником для подобного времяпрепровождения. На нынешнем культурно-политическом фоне горинская трактовка Геростратовой эпопеи выглядит прекраснодушной и слабой, как одуванчик перед танком. Но кого нынче удивишь тугоухостью петербургского театра к трагедиям дня сегодняшнего.

В спектакле Театра на Фонтанке одна неточность тянет за собой другую. Неумение отойти от дурной театральности, которая со временем из стиля превратилась в клише и тиражируется практически во всех спектаклях театра, превратила спектакль в среднестатистическую провинциальную постановку, где актеры отыгрывают репризы на радость публике и ходят в очень красивых, нарядных костюмах.

Очевидно, что актеру Владимиру Маслакову, в свою очередь, хотелось отойти от амплуа лирического героя и сыграть что-то чрезвычайно сложное, драматическое, трагическое. Желание достойное, более того, вполне актеру Владимиру Маслакову под силу. Но вот беда — актер немного напутал с авторами, отчаянно пытаясь из Горина вытащить Достоевского и Шекспира. Так и слышалось непроговоренное: "Я Гамлет. Холодеет кровь". Что совершенно не пошло на пользу спектаклю. Ломать жанровые расклады и уничтожать ту ироническую дистанцию, которая всегда ощутима в пьесах Горина, все равно что нырять в Мариинскую впадину на мелководье, особенно, если ее там нет. Герострат был не просто забыт, а убит.

При первом появлении в тюрьме Герострат-Маслаков тяжело дышит, валится с ног и всячески изображает предельную ступень душевной и физической усталости. В этом состоянии актер проводит большую часть первого акта — неразборчивые вскрики, хрипы и сипы заставляют беспокоиться о том, как бы актер не потерял голос. Во втором акте господин Маслаков начинает лепить подлеца и наглеца всеми доступными выразительными средствами, но получается у него урка. Правда, в этом самом втором акте начинает отчетливей звучать голос антагониста Герострата — Клеона, точно сыгранного Петром Журавлевым. Противостояние Герострата и Клеона, собственно, и дает некий смысл и оправдание происходящему. Но для двух с половиной часов сценического времени смысла оказалось мало. Зато артистического веселья и общей приятности глазу в новом спектакле Молодежного театра на Фонтанке, как всегда — с лихвой.

http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1110300

Пошли наобум, т.к. билеты заранее не были куплены и не были заказаны, а спектакль - премьера. А мы еще и вышли из дома в самый последний момент... выбежали. Приехав, узнали, что есть только входные, поколебавшись, взяли, и хорошо сделали. Сели на первом ряду на пуфиках, повезло: зал был весь заполнен... Сцена, отгороженная от зрительного зала... да ничем она не была отгорожена, нестолько поразила... Я был в этом театре очень давно... Спектакль хороший, мне очень понравилась сама пьеса Горина, хороший вечер. Единственное, что я все-таки не могу понять, зачем надо было наряжать героев в какие-то странные костюмы? Не лучше ли было оставить древний Эфес? Режиссеру, конечно, виднее, но я такое не люблю.(
Мама вспоминала и сравнивала, как 30 аж лет тому назад смотрела этот спектакль с Ландграфом в роли Герострата.... Ну, мне сравнивать не с чем было, поэтому я сидел и радовался)
http://utksu.blogspot.com/2009/03/blog-post_7515.html

"Бунт усталого конформиста"
Людмила Сродникова

"Современный Герострат - это агрессивное ничто"
Катерина Павлюченко

Пока Измайловский сад погружен в зимнюю спячку, а на месте клумб возвышается строительный забор, в Молодежном театре на Фонтанке прорастают новые творческие ростки.
Два года назад талантливый актер, бард Владимир Маслаков получил Гран-при I Фестиваля актерских импровизаций «Крик души» за первые опыты самостоятельной постановки. И вот недавно состоялся его настоящий, сценический дебют в режиссуре: трагикомедия Григория Горина «Забыть Герострата!» стала третьей премьерой сезона в Молодежном театре на Фонтанке.
Художественный руководитель театра Семен Спивак не только поддержал инициативу артиста, но и включился в репетиционную работу на трудном завершающем этапе. Главной целью создателей спектакля стало стремление поговорить со своим зрителем о жизненных принципах и главных ценностях времени, в котором небоскребы норовят вознестись над куполами храмов. Разговор получился увлекательным по форме – тут есть элементы детектива, интеллектуальной драмы (прежде всего в диалогах идейных соперников – преступника и судьи), безжалостной сатиры на нравы нуворишей.

В тексте пьесы сделаны купюры, самая существенная из которых – исключение роли Человека театра, что означает, по сути, отказ от приемов открытой публицистики, от указующего перста всеведущего Историка и преждевременных оценок. Весьма симптоматичны изменения в текстах отдельных ролей: многие персонажи напрочь лишены рефлексии по поводу собственных поступков, изначально циничны и не страшатся никаких богов. О том, какими путями они шли к власти и обогащению, что ценят в этой жизни, можно догадаться по закрепленным актерским импровизациям: царица вульгарно шутит на тюремном сленге и с легкостью затевает любовную интрижку, а самое сильное ругательство тюремщика уравнивает сожжение храма с отказом Герострата дать ему взятку.
«Подгнило что-то в этом королевстве» - могут констатировать зрители, угадывая вполне современные аналогии. Режиссер и исполнитель заглавной роли В.Маслаков тоже в дне сегодняшнем разглядел и во всей отвратительной живучести представил человека, который изобретательно и энергично прорывается сначала к позорной известности и богатству, далее - к власти, не встречая сколько-нибудь серьезного сопротивления или осуждения у сограждан. Жители Эфеса вряд ли станут торопиться восстанавливать храм Артемиды, сожженный Геростратом (хотя у автора именно так завершается пьеса), ибо едины с преступником в своей любви к деньгам, выпивке, развлечениям. При такой постановке проблемы у варвара не осталось единственного безусловно сильного противника, ведь архонт Клеон в исполнении засл.арт. России П.Журавлева получился не только человеком деликатным (самый неорганичный его жест – демонстративное натягивание перчатки, чтобы ударить арестованного), соблюдающим субординацию. Его укоры своим повелителям порой звучат как терпеливые упреки шаловливым детям, в его прошлом угадывается череда компромиссов, на которые конформист шел, веруя в благую конечную цель. Как сыграть мучительное осознание своей ошибки и принять на свою совесть возмездие, а по сути преступление – задача чрезвычайно сложная даже для виртуоза П.Журавлев. Пока финал спектакля воспринимается как всплеск отчаянья, спонтанный поступок человека, едва не раздавленного неумолимой силой общественного безразличия (в сценографии Н.Зубович ее метафорой становится глухая стена темницы).

Как у каждого новорожденного, у этого спектакля есть спорные моменты (и вновь пересмотреть спектакль, размышляя о них, будет не менее увлекательно, чем в премьерные дни), есть свои недостатки. Но уже сейчас становятся очевидны совершенствование и творческий рост. Ритм повествования стал более упругим и напряженным, как в лихо закрученном детективе, каждый поворот сюжета – в развитие темы или контрапунктом к ней - отыгран артистами и темпераментно, и своеобразно. Вот торжествующий вопль Герострата: «Я сжег храм Артемиды! Меня зовут Герострат!» сменяют его же стоны – в камере, куда бросают избитого преступника, продолжается допрос в известных палаческих приемах: слепящий свет в глаза, болезненные удары. Едва отдышавшись, поджигатель разворачивает превосходно продуманную и спланированную PR-акцию: пьяницу-тюремщика подкупает парой драхм (местная валюта тут не котируется!), а спекулянту предлагает совместный бизнес на своем скандальном имени. Тем временем разворачивается очередной виток соперничества верховной власти с церковниками, появляется лицемерная Эрита, жрица сожженного храма (Р.Щукина), в туалете хоть и черном, но элегантном и дорогом (художник М.Воробейчик одел героев в костюмы, достойные светского раута), что, впрочем, не мешает ей после театрализованных обмороков и патетичной декламации вступить в вульгарную перебранку с царицей.
В сложном положении оказался моложавый исполнитель роли Тиссаферна Г.Косарев, в чьих устах не очень уместны жалобы на старческую усталость, куда интереснее и правдивее актер играет пресыщенность, отвращение к жизни, в которой развлечь может только заговор или оригинальное преступление. Несмотря на общий тон показного благодушия и беззаботности, которому невольно подыгрывает даже Клеон, в сценах допросов актеры А.Куликов (тюремщик), з. а. России Е.Дронова (Клементина), Е.Клубов (ростовщик Крисипп) смогли раскрыть (все в том же легком, комедийном стиле!) сущностные качества своих персонажей и выявить переломные моменты в их судьбах. Для тюремщика достаточно одного ощутимого удара, чтобы, утратив веселость и угодливость, он превратился в трусливого стукача. Ростовщик же в каждом неприятном для себя повороте диалога находит возможность извернуться: то предложив взятку (и уточнить, похлопав по карману: «Какая еще клятва нужна?»), то сыграв раскаяние, то переложив вину на плечи другого. И надо видеть, как томная, сладострастная Клементина, интриганка и сплетница с капризными повадками, неожиданно тихо и сосредоточенно произносит слова угрозы упрямцу Клеону.

Герои премьерного спектакля «Забыть Герострата!» пришли к нам из далекого прошлого, однако вполне адаптировались к современной системе координат со смещенными оценками добра и зла. Молодежный театр на Фонтанке пытается «вывихнутые суставы» века если не вправить, то хотя бы обратить на них внимание.

Людмила Сродникова
"PRO-сцениум" №5 (63), март 2009 г.
http://www.mtfontanka.spb.ru/pro_stceniym/63_05/03.htm

Фото Владимира Постнова

Владимир Маслаков играет то скверное, что есть в каждом, кто обладает свойствами поэта, и что может преобразоваться в стихи.
Артист и поэт Владимир Маслаков играет неудачника Герострата без какого-либо снисхождения.

Эту пьесу хорошо помнят старые питерские театралы. В начале 1970−х годов «Забыть Герострата» поставил Рубен Агамирзян в Театре имени Комиссаржевской. Герострата замечательно играл Станислав Ландграф. Теперь первую знаменитую пьесу Горина поставили в Молодежном театре артист, поэт и бард Владимир Маслаков и главный режиссер театра Семен Спивак.

Без жалости

Случай горинского Герострата и Владимира Маслакова – случай особый. Маслаков – поэт. Про поэта нельзя сказать, что он плохой, неплохой или хороший. Поэт или есть, или его нет. Так вот, Маслаков – поэт. Поэту внятны главные свойства Герострата, придуманного Гориным. Первое из этих свойств – оголтелое, яростное невезение. Неудача – как знак и смысл судьбы. Какими бы ни были внешние составляющие жизни поэта, ему ведом вкус неудачи, потому что ставки у поэта слишком высоки. Именно поэтому Маслаков играет неудачника, лузера Герострата, ради славы сжегшего храм Артемиды и затеявшего рисковую игру с властями города, которые посадили его в тюрьму без какого-либо снисхождения. Без жалости.

Второе свойство Герострата, выписанное Гориным со всем тщанием и с таким же тщанием прожитое Маслаковым, – неистовая жажда славы, суррогата бессмертия. Кому как не поэту понять эту жажду? И наконец, третье свойство – богоборчество. Хочет поэт или не хочет, но он всегда вступает в непростые, сложные взаимоотношения с Богом, если Бог есть, или с религией, если Бога нет. Маслаков эту характеристику Герострата, его нервное, истеричное богоборчество – сродни богоборчеству героев Достоевского – дает с грамотной, холодной точностью. Он играет подсознательное поэта. Он играет то скверное, что есть в каждом, кто обладает свойствами поэта, и что может преобразоваться в стихи. А если не может, то вырывается отчаянными скандалами, истерикой, сожженным храмом или готовностью пойти на самую грязную, самую поганую провокацию.

Жандармская сволочь

Из тех купюр и вставок, что сделаны Маслаковым в пьесе Горина, одна проскальзывает незамеченной. Между тем она самая важная. Герострат в тюрьме принимается выполнять свой план. Он умудряется вызвать в тюрьму ростовщика Крисиппа (Евгений Клубов), продать ему свои записки, с тем чтобы тот начал их распространение. Обеспечивает себе паблисити. У Горина Герострат в самом деле пишет и стихи, и воспоминания. В спектакле Маслакова и Спивака купивший листы ростовщик потрясенно спрашивает: «А где жизнеописание? Где вирши?» и слышит в ответ: «Наверху – заглавие, внизу – подпись. Середину напишешь сам – и жизнеописание, и стихи». Смешно и вполне современно, но для Маслакова-поэта – не просто смешно и современно. Для него это важно. Человек, который пишет стихи, храм не сожжет, потому что пишет стихи. Он туда выплеснет все то, что может полыхнуть серным пламенем.

Другая купюра не менее важна, но гораздо более заметна. В пьесе Горина в тюрьму врываются возмущенные граждане Эфеса, готовые убить святотатца. Герострата спасает Клеон – судья, законник, архонт-басилей. Все должно быть по закону. Суд, приговор, казнь. Никакого беззакония. В постановке Маслакова и Спивака этой сцены нет. Она преобразована в сцену избиения Герострата подручными Клеона.

Петр Журавлев играет Клеона – жандармскую сволочь. От того, что Клеон в белом френче и тихо говорит, меньшей сволочью он не становится. Но даже такая сволочь оказывается человечнее оголтелого честолюбца и провокатора, потому что у нее есть хоть какие-то ограничители. Например, нельзя убивать преступника до суда, а уж если такое случилось, то надо понести наказание за нарушение закона. Что Клеон и выполняет со всей службистской точностью. Герострат загоняет его в угол. Обыгрывает по всем правилам драки без правил. Клеону не остается ничего другого, кроме как убить этого сорвавшегося с цепи без пяти минут дьявола. После убийства Клеон садится за свой служебный стол и пишет признание: убил преступника до суда и потому достоин казни.

Последняя сцена спектакля предстает зыбящейся, страшной, двусмысленной. На сцене лежит убитый Герострат, за столом сидит обреченный на казнь Клеон. За ними на подиуме под лихую музыку отплясывают твист правитель города Тиссаферн (Геннадий Косарев) и его похотливая женушка (Екатерина Дронова). Символ считывается легко: убиты, может, и скверные, но сильные люди, празднуют победу ничтожества. Ибо самое парадоксальное в нынешней постановке горинской трагикомедии – Клеон и Герострат равновелики. Не только потому, что один – жандармская сволочь, а другой – наглый провокатор, но потому, что оба – сильные. Поэтому так часто в спектакле Клеон и Герострат стоят вплотную и смотрят в упор в глаза друг другу.

Григорий Горин. «Забыть Герострата».

Художественный руководитель постановки Семен Спивак, режиссер Владимир Маслаков
http://www.expert.ru/printissues/northwest/2009/11/teatr/