Ещё одна рецензия, мне кажется, справедливая...

Сцена из спектакля. Фото В.Постнова

КОРОЛИ И ХЛОПУШКИ

Мольер. "Тартюф". Молодёжный театр на Фонтанке
Режиссёр Андрей Андреев

С необычайной лёгкостью и,
безусловно ехидничая в душе над отсталыми любителями
города Васюки, гроссмейстер жертвовал пешки,
тяжёлые и лёгкие фигуры направо и налево.
«Двенадцать стульев»

Режиссёр Андрей Андреев, будучи опытным постановщиком классики, многое знает о Мольере. Так, например, он знает, что «Тартюф» - страшно актуальная вещица. Располагает он и множеством иных ценных сведений. А именно: «Тартюф» – комедия о лицемере. Лицемер – это наверняка кто-то очень умный. Иначе как бы это он так исхитрился… лицемерить-то? Очень умные умеют играть в умную игру - шахматы. Правила шахматной игры такие: «лошадь ходит буквой Г» (для придир и снобов уточним: лошадь – то же, что и конь). А ещё там всё в чёрно-белую клетку. На шахматном поле. Ну и в декорациях Владимира Фирера – заодно.

В шахматы играть хорошо – они тихие. С фигурами, совершающими свои нехитрые е-2 – е-4 в гостиной дома Оргона, много хуже. Орут до хрипоты, размахивают руками, бегают по сцене, топчут чёрно-белые квадратики, глаза от натуги выпучивают и то и дело пихают друг дружку большим изогнутым белым столом-роялем на колёсиках – видимо, рокировку совершают. Выглядят они, кстати, занятно. Среди строгих сюртуков и - пусть даже излишне декольтированных – платьев, локонов и чепцов вдруг замаячит зелёно-красный ирокез (видимо, таким образом передаётся свободомыслие и вольнодумство хозяйского сына Дамиса) или мелькнёт маленькое чёрное платье и гроздья бриллиантов (лучших друзей Марианны). И никто из этих бедных пешек толком не понимает, какая игра тут ведётся – дальше, чем на два хода вперёд ни один из персонажей мыслить не в состоянии. Даже появление Тартюфа, способного, казалось бы, поставить семейству Оргона детский мат, ничего не меняет: разве что реплики свои он подает чуть тише, чем остальные.

Зря только пол чёрно-белыми квадратами испачкали - нет в андреевском «Тартюфе» никакой шахматной партии, нет интеллектуальной игры. Главный игрок, Тартюф, может сыграть тут в лучшем случае в «Чапаева» - но, похоже, что ему на партнёров даже щелчка жалко. Удивительный парадокс: каждый знает, что уж кто-кто и уж кого-кого, а Сергей Барковский лицемера сыграть вполне в состоянии. Так вот – не сыграл. Вроде как весь арсенал излюбленных актёрских средств налицо: медоточивые, заведомо неестественные интонации, умильные взгляды, полупоклоны - то плавные и медленные, а то вдруг резкие, скачкообразные. Образ создаётся отталкивающий, и почему святоша так раздражает домочадцев Оргона – понятно. Но откуда восторг и нежная привязанность, которую питают к Тартюфу Оргон и его матушка, остаётся загадкой.

В трудных случаях (это когда требуется отвечать на вопросы, заданные пьесой, и строить логические связи) режиссёр внезапно отменяет свои «шахматные» претензии и начинает с упоением играть сам с собой в «поддавки». Вдруг сочинилась у него интермедия: вот Оргон, как ему и положено по тексту, возвращается из отлучки домой. И ведёт он себя так, как и полагается заботливому отцу семейства: одаривает жену жемчугами, приветливо хлопает по плечу сына, целует дочь, даже служанке Дорине перепадает искреннего хозяйского участия. Прекрасно! Оказывается, персонажей связывают какие-то отношения, они дороги друг другу, скучают и ждут, любят и заботятся! Но отчего же тогда, сев за стол, Оргон внезапно теряет всякий интерес ко всему, кроме Тартюфа, невзирая на живописуемые служанкой ужасы, творившиеся со здоровьем жены? Где та поворотная точка, в которой в мозгу хозяина дома происходит сбой, и он «перещёлкивается» на легендарное «А что Тартюф?» В чём логика? Режиссёр отзывается о Тартюфе так: «Мы решили, что это человек чрезвычайно средних способностей, не высокого полёта. К моменту появления в доме Оргона он уже не молод и ничего не достиг в жизни. При этом он претендует на духовный авторитет, но, судя по всему, всегда терпел фиаско. И вот, наконец, попал! Вдруг пошла удача. Сумел очаровать наивного Оргона». Здорово. Интересно. Только один вопрос: так чем же так очарован наивный Оргон, искренне любящий свою жену, заботящийся о детях и желающий им счастья? Может быть, Тартюф – тайный чернокнижник, гипнотизёр, маг? Может быть, дело в самом Оргоне (а вдруг Андреев в курсе классических партий великих «гроссмейстеров»?!)? Нет, об этом в спектакле ни слова – всё, что у нас есть, это маленький плюгавый человечек, с тайным трепетом сладострастия припрятывающий плётку для самоистязаний. Эффектно. Но бессмысленно.

В своей шахматной партии с Мольером режиссёр теряет одну фигуру за другой – на доске чудом продолжают держаться Клеант (среди всеобщего крика Пётр Журавлёв порадовал невозмутимостью и рассудительностью, едва не реабилитировав скучнейшего из мольеровских героев) и господин Лояль (Анатолию Артёмову не занимать ни лицемерного изящества, ни даже лёгкой бесовщины). Но это фигуры заведомо слабые, им партии не спасти. И, как водится, перед тем, как лечь на бочок, подтвердив факт поражения, появляется король. Из круглого окошечка на белом столе-подиуме вдруг возникает некий «господин Л.» – развязное придурковатое существо в помаде, завитушках и серпантине. На поклонах сей резвун приставал к дамам, норовя ущипнуть. Таково, по- видимому, представление постановщика о Людовике XIV , Короле-Солнце. Ну что ж, каков Тартюф – таков и король. Мат. В смысле – конец партии.

Лошадью надо было ходить. Лошадью.

Ольга НЕМЧИКОВА

ИМПЕРИЯ ДРАМЫ № 14 - февраль 2008 года

http://www.alexandrinsky.ru/magazine/rubrics/rubrics_149.html

Тартюф-2

Новости Петербурга № 9(536) 4–10 марта 2008 г.

Премьерный спектакль Молодежного театра на Фонтанке поставлен режиссером Андреем Андреевым по бессмертной пьесе Мольера.
С учетом одноименной осенней премьеры в ТЮЗе, "Тартюфу" с Фонтанки вполне уместно присвоить в этом сезоне порядковый номер два. Конечно, быть вторым всегда труднее, чем первым, но почти по всем параметрам тюзовский спектакль оказался в законных творческих лидерах.

Дело в том, что единственная явная идея "молодежного" "Тартюфа" сильно притянута за... костюмы. Волей режиссера в союзе с художником Владимиром Фирером именно за счет разноэпохальных и разностилевых одеяний героев, видимо, проводится мысль о бессмертии, вневременной и внежанровой "пригодности" главного героя - редкостного пройдохи и циника, роль которого исполняет Сергей Барковский. Назвать Тартюфа его удачей, увы, нельзя: цельного образа ну никак не вышло. Из множества характерологических мазков, которыми актер щедро обозначает героя, ни один не доведен до четкости - ни тот же цинизм, ни сластолюбие, ни лицемерие, ни мстительность, ни трусость... Создается впечатление, что Тартюф Барковскому, согласно шварцевской цитате, "не интересен".

Прочие исполнители, при всем уровне актерского мастерства, тоже как-то слабо представляют, что они должны донести до зрителя своей игрой, которая ведется форсированно и непоследовательно. Спектаклю, наполненному движением, шумом-гамом и эмоциями, не хватает малости - характеров. И недостача эта в крохотном амфитеатре Молодежки видна как на ладони.

Второе действие по неоправданному сумбуру обходит первое: тут и наигранные страсти «а-ля немое кино», и пантомима (великолепная сцена передачи Оргоном – Дмитрием Сутыриным права наследства Тартюфу), и фарс, и эксцентрика, и даже snow-шоу, выстрел из хлопушки да цветной дождь из фольги.

Вот и кажется, что, ухватись создатели спектакля за любую из тем, скрытых в сюжете и тексте, – отцы и дети, сиюминутность благополучия, превосходство сметки над знатностью и сладострастия над разумом и хитростью, все могло быть совсем по-другому.

Екатерина Омецинская
http://novostispb.ru/2008/03/06/tartjuf-2.html

Тартюф - лукавый пройдоха!

Премьера одной из известнейших пьес Ж.-Б. Мольера "Тартюф" состоится 28 февраля в Молодежном театре на Фонтанке. Знаете ли вы, кто такой Тартюф? Образец лицемерия и обмана, подлости и подхалимства? Мелкий плут, пройдоха или необычайно талантливый мошенник, сумевший "ослепить" своим сомнительным обаянием уважаемого отца семейства? Грешник, прячущий истинное лицо под маской праведника? Или обманутый обманщик?
Одна из знаменитейших пьес великого комедиографа Мольера, по-новому прочитанная постановщиком Андреем Андреевым, обещает стать не только острым памфлетом на современные нравы, но и веселым захватывающим представлением об обманутом глупце и хитром пройдохе. В неожиданной для себя роли в новом спектакле предстает Сергей Барковский. Он сыграл самого Тартюфа - непревзойденного обманщика, лицемера, подхалима и ханжу. Можно предположить, что сегодняшний "Тартюф" Молодежного не смог бы воплотиться во всей своей красе, если бы в труппе театра не было Сергея Барковского. Настоящим украшением спектакля стали оригинальные декорации сценогра-фаВладимираФирера, в которых, как в кривом зеркале, отражены события и ситуации пьесы. На черно-белом шахматном поле разворачивается блестящая комедийная игра, исход которой предопределен: мошенник будет разоблачен, глупость наказана, обиженные вознаграждены, словом, справедливость восторжествует. Талантливая стилизация художника и искрометная игра актеров обещают зрителям незабываемое действо. О своем видении творения Мольера мы попросили рассказать постановщика спектакля Андрея Андреева. "У нас была попытка взглянуть на "Тартюфа", как на историю человека не со стороны, а, скорее, изнутри. Да, он врет, притворяется, но что он сам думает при этом? Мы решили, что это человек чрезвычайно средних способностей, совсем не высокого полета, - говорит Андреев. - К моменту появления в доме Оргона он уже немолод и ничего не достиг в жизни. При этом он претендует на духовный авторитет, но, судя по всему, всегда терпит фиаско. И вот наконец попал! Вдруг пошла удача. Сумел очаровать наив-ного Оргона. И все было бы хорошо, но, к несчастью, он влюбился до смерти в хозяйку дома". "Другое дело диапазон его чувств: похоть, страсть, им двигают низменные побуждения, - продолжает режиссер. - Вообще их взаимоотношения с Эльвирой очень важны в нашем спектакле. Эльвира для Тартюфа - это покой, отрада, она для него еще и символ успешности. Он таких женщин никогда не видел. А тут есть шанс! А вдруг повезет? Это был бы огромный реванш. Поэтому, когда его использовали, подловили, насмеялись над ним, он обозлился. На мой взгляд, Тартюф - это неодносложный, непростой персонаж. Я хорошо знаю, сколько карьер сложилось на самом деле не потому, что человек такой правый или талантливый, а потому, что он из определенной породы людей. Сегодня они составляют целую прослойку общества". В новом спектакле Молодежки на сцену выйдут также Елена Соловьева, Александр Андреев, Екатерина Дронова, Петр Журавлев, Наталья Паллин, Дмитрий Сутырин и другие актеры.

http://www.ktotam.ru/person.html?id=610501&tab=3&page=1

Журнал "Зрительный ряд" №9 (63) 16-31 мая.

Преподаватель Театральной академии, который с завидным постоянством выпускает «звездные» курсы (братья Носковы, например, его бывшие студенты), ставит лучшую в мире, по его мнению, пьесу о лицемерии: «Тартюфа» Мольера.

Почему именно «Тартюф»?

Я давно и тщательно занимаюсь Мольером. И когда возникло предложение от Семена Спивака, руководителя Молодежного театра на Фонтанке, поставить «Тартюфа» – я с радостью согласился. К тому же для меня это возможность снова поработать с удивительным актером Сергеем Барковским. В чуть сюрреалистических декорациях замечательного художника Владимира Фирера вместе мы создадим особую реальность.

Планируете делать классический спектакль или осовремениваете пьесу?

Эту пьесу не надо осовременивать, она с каждым днем становится все более современной. Конечно, по времени история будет чуть сдвинута ближе к XIX, а то и к XX веку, но по сути ведь ничего не меняется. Время Тартюфа и невозможность с ним бороться – вот что надо видеть. И я очень хочу, чтобы это была настоящая комедия. Нет, не так, «чтобы зритель смеялся», а такая, знаете, смесь – театр психологических положений, в котором все время смешно и все время страшно. Сюрреализм в мольеровских стихах. Это должно быть очень красиво и хорошо.

Тартюф.
Молодежный театр на Фонтанке,
22, 23 января

http://sobranie.sobaka.ru/index.p....0%F2%F0

Ж.-Б. Мольер. «Тартюф». ТЮЗ им. А. А. Брянцева. Режиссер Александр Кузин, художник
Николай Слободяник

Ж.-Б. Мольер. «Тартюф». Молодежный театр на Фонтанке. Режиссер Андрей Андреев, художник Владимир Фирер

В этом сезоне одна за другой случились две премьеры мольеровского «Тартюфа». В ТЮЗе высокую комедию Мольера попытались психологизировать. В Молодежном театре подвергли испытанию буффонадой. Два «Тартюфа» - слишком мало для того, чтобы сделать вывод, как звучит и вообще звучит ли пьеса во времени. Но вполне достаточно, чтобы понять, насколько «ключи», выбранные Александром Кузиным и Андреем Андреевым, способны ее вскрыть.

Александр Кузин поставил «Тартюфа» как исторический костюмный спектакль, что на фоне актуализированных сценических версий большинства пьес Мольера выглядит едва ли не маргинальной выходкой. На Большой сцене ТЮЗа Николай Слободяник выстроил миниатюрную вращающуюся сцену, с двух сторон ограничив ее стенами-кулисами, с двух других - открыв взгляду зрителей, рассаженных друг напротив друга амфитеатром. Вдоль двойной линии рампы вместо прожекторов установлены, как на барочной сцене, свечки в «окошках». Стены сплошь состоят из вращающихся дверей, из-за которых появляются, за которыми прячутся и подглядывают через «глазки» герои. С их помощью Дорина затевает игру в прятки с Оргоном, и, в конечном счете, они создают впечатление постоянного движения, так необходимого пьесе, но не имеющего ничего общего с суетой.

Костюмы Михаила Воробейчика, с учетом чисто художественных обобщений, воссоздают «эпоху Людовиков». Герои, одетые в платья с кружевными воротниками и тяжелыми подолами, камзолы мелкого цветочного рисунка, шляпы с перьями, туфли с бантами (гармонирующих между собой матовых оттенков кремового, серого, бежевого), похожи на барочные фарфоровые статуэтки. При этом Кузин, как никто другой, далек от каких бы то ни было стилизаций. Актеры произносят текст «по старинке», но не в смысле ложноклассицистских завываний, а, наоборот, очень просто, с неуловимым достоинством, двигаются не спеша и старательно избегают трюков и современных замашек. Не сразу удается осознать секрет своеобразия их манеры: дело в том, что они играют без реприз, адресуя реплики партнеру, а не залу.

Разумное начало в этом спектакле превалирует над эмоциональным: герои (от Оргона до Тартюфа) не подвержены бешеным порывам, сдержанность - их основное качество. Режиссер провел кропотливую работу с текстом, найдя поступкам каждого точный мотив - исходя из характера. Крепыш Оргон (Эрик Кения) - вовсе не наивный простак, а самоуверенно-самодовольный упрямец, пригревший Тартюфа, пожалуй что, в пику своим недостаточно покорным домочадцам. В этом смысле он весьма похож на свою своенравную, величественную, как вдовствующая королева, мать (Лиана Жвания). Дорину играет Наталья Боровкова. В этой роли мы привыкли видеть более юных актрис. Да простит меня Наталья Леонидовна, но ее Дорину возраст только украшает. Она - ум и сердце этого дома, мать его «детям», насмешливая, уравновешенная и бесстрашная. В сцене, где Оргон объявляет о решении выдать Марианну за Тартюфа, Дорина не бесится, не нападает, ее язвительные поддевки - тоньше и острее булавочных уколов. А когда Оргон, выведенный из себя, бросается на нее, она, бесстрашно выпятив грудь, рычит: «Да я люблю Вас!» Марианна же (Лилиан Наврозашвили) равномерно вставляет в их спор жалобные поскуливания.

Такие вроде бы скучновато-проходные сцены, как спор Оргона и Клеанта (Александр Иванов в этой роли с успехом доказал, что и резонера можно сыграть без тени занудства), Клеанта и Тартюфа, решаются режиссером как изящный поединок риторов. Сила героев проявляется не в эмоциональном напоре, а в чисто интеллектуальной убедительности.

Появление Тартюфа намеренно неэффектно. Но лицо этого незаметного лысоватого человека озаряется наивной, почти детской улыбкой, едва он слышит, что Эльмира хочет его видеть. Слова его звучат так нежно и безыскусно, что лицо изумленной Эльмиры понемногу окрашивается удовольствием. После появления Оргона он остается в той же неловкой позе на полу, куда его уронил Дамис. Тартюф говорит без вызова, не нападая и не защищаясь, с тихим, едва заметным укором - и ему невозможно не поверить. Игорь Шибанов играет чрезвычайно умного, опытного комедианта. Лицемерие героя надежно скрыто под лишенными аффектации внешностью и манерами. Все, что он может себе позволить, - это сдержанная усмешка a parte, когда его никто не видит. Сцена свидания Тартюфа и Эльмиры лишена какого бы то ни было оттенка «клубнички»: Эльмира не соблазняет, а убеждает, Тартюф - не соблазняется (партнершу на стол он укладывает весьма деловито), но впервые проявляет себя как матерый волк, старый острожный хищник. Для этого немолодого, уставшего игрока Оргон и его семейство - последний шанс. И этот нюанс привносит в образ Тартюфа-Шибанова особый драматизм.

Но достоинства этого спектакля суть его же недостатки. Ему недостает какого-то важного эмоционального акцента, благодаря которому мы бы поняли, чем для этого дома стал Тартюф и что с его обитателями произошло после освобождения от него. Некоторым персонажам не хватает драматической легенды или хотя бы намека на нее. А это особенно важно, поскольку Кузин работает по законам такого театра, где характер преобладает над интригой. Вот, например, Анна Дюкова. Ее Эльмира с тихим, твердым голосом и странно не сочетающимся с ним блеском глаз - хороша. Но что такое ее отношения с Оргоном? Поединок воль или что-то еще? Каково ей в доме с равнодушным мужем и взрослыми пасынками?

Кузин позаботился о персонажах и отношениях, но не о решении пьесы в целом. В финале тюзовского спектакля царит разорванность связей. Но это - не режиссерский ход, а скорее результат энтропии режиссуры. Кажется, что для режиссера пьеса заканчивается в тот момент, когда Оргон вылезает из-под стола. В этой ситуации актеры, брошенные на произвол судьбы, самостоятельно пытаются заполнить хоть чем-то оставшееся сценическое время (Лиана Жвания (г-жа Пернель), например, чтобы оправдать свое присутствие на сцене, то так, то этак вертит медальон с портретом бывшего кумира). Такое ощущение, что спектакль существует вне контекста, в безвоздушном космическом пространстве. Развязка оставляет после себя досадное впечатление недоговоренности, недоделанности, так необходимой в этот момент смычки с днем сегодняшним. Вот приходит Офицер (опять-таки «эпохи Людовиков», в латах и шлеме с плюмажем), вот произносит речь о том, кто здесь настоящий злодей, вот забирает Тартюфа. И Тартюф уходит - навсегда, молча, оставляя тревожное ощущение неразгаданной загадки.

http://ptzh.theatre.ru/2008/52/36/

окончание см. далее

Андрей Андреев использовал «Тартюфа» как повод для создания шумной цветистой комедии со страстями «по-итальянски» и ярким героем в центре. Премьера в Молодежном театре тяготеет к «бенефисному» спектаклю, рассчитанному на исполнителя роли Тартюфа - Сергея Барковского. Режиссер не учел одной вещи: композиция пьесы и расстановка в ней противоборствующих сил не располагает к делению ролей на центральную и проходные. Тем более что «капитан корабля» (то есть Тартюф) появляется на сцене только в конце первого действия. Режиссер не задает пьесе никаких вопросов. Например, что за птица этот Тартюф, откуда взялся, чего хочет и чем так очаровал главу семейства? Что за парадоксальный характер этот Оргон и почему только он один не замечает, какую змею пригрел на своей груди? И почему обязательно змею? Например, в мхатовском спектакле Анатолия Эфроса Тартюф - Станислав Любшин выглядел и вел себя как благородный джентльмен, приятный во всех отношениях. Странный расклад отношений в семье для Андреева - аксиома, не требующая доказательств.

Итак, все начинается с истошного крика. Закатывается в истерике бабушка Пернель (Елена Соловьева), недовольная аморальным поведением семьи. Кричит Дорина (Екатерина Дронова), раздраженная глупостью бабушки. Бесится Дамис (Александр Андреев), диковатый молодой человек с ирокезом и в кислотных красно-зеленых шмотках марсианского фасона. Не кричит только блондинка Эльмира (Наталья Паллин). Она в основном занимается тем, что меняет туалеты: шафрановый - на сиреневый, сиреневый (в сцене соблазнения Тартюфа) - на красный шелк, заставляющий мужскую часть зрительного зала тревожно замереть. Все оставшееся время живешь в надежде, что актеры чуть поутихнут (к концу первого акта состояние такое, будто ты провел день в комнате, где работали три отбойных молотка). Но затишье, и то недолгое, наступает лишь после разоблачения Тартюфа. Кажется, будто режиссер ставил спектакли исключительно в афинском амфитеатре, ну или, как минимум, - на Большой сцене «Балтийского дома». А потому не успел «перестроиться».

Комизм Андреев также понимает весьма специфически. Смешно - это когда кто-то кого-то с громким криком заваливает на пол, выбивает стул из-под ног, втыкает в попу толстый шприц или швыряется тяжелыми (типа металлического подноса) предметами. Или вот, например, когда Марианна (Юлия Шубарева), собирающаяся в монастырь и по этому случаю одетая в соблазнительный траур, с истошными криками сдирает с пальцев бутафорские бриллианты размером с апельсин. При этом актеры затрачивают массу бесполезной физической энергии. Хочется живого слова или жеста, но не в смысле чувства, а в смысле фантазии, изобретательности, личной актерской инициативы, направленной на то, чтобы их персонажи выглядели менее картонными. Но нет. Актеры играют как будто с чьего-то не очень искусного показа. Выделить можно разве что Дениса Цыганкова (Валер), не очень давно окончившего курс Геннадия Тростянецкого (известного мастера мольеровского комизма) и еще не забывшего, что можно играть по-другому, более тонко. И Анатолия Артемова (Лояль) - очень сдержанного, но нечеловечески-зловещего в черных очках и с застывшей на лице улыбкой.

Сергей Барковский - Тартюф и похож, и не похож на себя. Это хорошо знакомый маленький человек, лукавый пройдоха, самодовольный и наивный, а временами - зловеще-властный, но не отталкивающий, как Тальберг в «Днях Турбиных». Впрочем, аффектированное лицедейство этого Тартюфа не введет в заблуждение и младенца. Актер, как и все его партнеры, затрачивает безумное количество энергии преимущественно физического свойства. При этом обаятельный, признанный и любимый публикой артист довольно часто играет в расчете не столько на партнера, сколько - на публику. В самой выигрышной сцене, когда его соблазняет Эльмира, а под столом прячется муж, Тартюф-Барковский даже особенно не делает вид, что действительно хочет эту даму.

В спектакле Молодежного театра, в отличие от тюзовского, финал есть. У Мольера все разрешалось появлением офицера, объявляющего, что вместо Оргона в тюрьму должен отправиться Тартюф. Таким образом, искусственный deus ex machina иллюстрировал идею высшей справедливости, прозорливости королевской власти. У Андреева через круглое окошко в стене выпархивает кокетливое существо, в программке обозначенное как Господин Л., набеленное, с мушками, в красном камзоле и парике, с замашками трансвестита. Это Король-солнце собственной персоной. По его велению Тартюфа уводят под белы руки. А на обывателей, ошалевших от каскада перипетийных сюрпризов, по мановению руки короля обрушивается настоящий золотой дождь. И олицетворяет Господин Л. уж никак не справедливость, а слепую прихоть судьбы, равнодушную и к правым, и к виноватым. Но этот бравурный финал чрезвычайно идет спектаклю, персонажи которого не владеют ни своими эмоциями, ни своими жизнями.

Март 2008 г.

http://ptzh.theatre.ru/2008/52/36/

Одна из знаменитейших пьес великого комедиографа Мольера сегодня прочитана по-новому и обещает стать не только острым памфлетом на современные нравы, но и веселым захватывающим представлением об обманутом глупце и хитром пройдохе. Настоящим украшением спектакля стали оригинальные декорации сценографа Владимира Фирера, в которых как в кривом зеркале отражены события и ситуации пьесы. Талантливая стилизация художника и искрометная игра актеров подарит зрителям незабываемый вечер.

http://www.theart.ru/performance.cgi?id=5988&txt=&pid=