http://www.mtfontanka.spb.ru/performances/games_violent/anons.htm

12.04.2009

Это спектакль о сломанных судьбах. О том, что, переломившись однажды, жизнь иногда не дает шансов выбраться. О том, что сломавшуюся жизнь может "починить" другой человек. Просто придя в эту жизнь и став её частью.
И ужасней всего, трагичней всего перелом в жизни Кая. Потому что ему шансов на спасение почти не оставляется.

У Никиты, любимца девушек, отличника, красавца, комсомольца и далее по списку жизнь надломилась у самого основания. "Мне никто не радуется"... Он никому не нужен, при всех своих девушках, при всей огромной семье. Он создает иллюзию своей необходимости - куча дел, куча людей, звонки... А на самом деле всё это - пшик, созданный им самим. И как только он перестает искусственно подгонять жизнь, она замирает. И телефон не разрывается от звонков, и дела исчезают. И остается тоска по Нельке, которую он упустил. Для него Неля - тот самый человек, который может "починить" жизнь. Который нужен ему. И которому невероятно нужен он.
Потому что и у Нели жизнь - надломленна. Родителями, событиями, самой собой... Уже не разберешь, где вранье, а где правда, где искренность, а где те самые жестокие игры. И ей нужен Никита - чтобы перестать падать под откос по своей надломленной линии жизни, чтобы удержаться.

Вторая связка нуждающихся друг в друге людей - Терентий и его отец-алкоголик. Снова - сломанные жизни и жестокие игры обломками. Осознавший свою вину отец и непрощающий сын. Пронзительно-несчастный Константинов, в детстве избивавший сына, теперь готов стоять часами под дождем и ждать его с очередным подарком. Почти по-детски наивно он верит, что сын его простит, и точно также по-детски легко прощает, когда Терентий гонит его, не берет подарки, не желает видеть и слышать.
Терентий отзывается в сердце щемящей грустью - он ещё ребенок, он добрый, он умиротворяющий, он "буфер", он всегда в стороне. И когда его прошлое сыплется из уст Константинова, кажется, что это тяжеленные камни падают со стуком об пол. И этот мальчик с трогательными глазами-вишнями пережил такое? И этот мальчик молчал обо всем? И этот мальчик может оставаться таким, какой он есть?
А это его способ идти по надломленной жизни. Его способ убежать от прошлого и закрыть дверь с другой стороны. Не открывать никогда. Потому что там - поломка. Там умершая мать и пьяный отец. И эту поломку не устранить гаечным ключем, не выкинуть, не зачеркнуть. Она постоянно горит в нем, горит напоминаниями, горит непрощением, горит гасимой ненавистью к отцу. Он хочет не ненавидеть, но не выходит. Не потому хочет перестать ненавидеть, что простил. А потому, что хочет устранить поломку, выкинув сломанную деталь. Но выкинув из жизни эту деталь, можно лишиться себя. И у Терентия мучительно не получается ничего выкинуть.
И когда он говорит "Папа, подожди", хочется кинуться и обнять этого мальчика с трогательными глазами-вишнями. Потому что он починил жизнь себе и отцу. Потому что теперь они вместе - они две половинки одного целого. Трогательный мальчик, читающий "Ваше Высочество", больше не сгорает - он светится.

Свои жестокие игры у всех. У Мишки и Машки - с их любовью-игрой, любовью-призраком, любовью-иллюзией. Которую старательно создает Миша и снисходительно поддерживает Маша. Да что там... Наверное, хорошо, что погибает Миша. Сколько бы ещё он смог создавать свою иллюзию? Сколько бы продержался, прежде чем сломался окончательно? А Машу "чинит" и спасает дочь. Она вдруг выныривает из иллюзий и понимает, что всё, что у неё осталось - это ребенок. Её дочка. Всё. Больше некому создавать иллюзию любви и семьи. Либо она будет семьей, настоящей семьей, со своей дочерью, либо сломаются, хрустнув, ещё жизни.

Я могла бы ещё написать про других, но хочется - про Кая. Про Кая, у которого всё сломалось в тот день, когда ушло детство. Когда уехала с новым мужем мать, танцевавшая в белом платье. Когда предал отец, певший песни под гитару. Когда всё сломалось, истерлось в труху, превратилось с щепки, осколки, разлетелось и засело острыми занозами в сердце. И как только выключается свет - занозы всё больнее врезаются в сердце, всё страшнее и горестней воспоминания о том, как было до того, как всё разлетелось. Как стояла елка "вот здесь", как танцевала женщина в белом платье... Лучшее время, по Каю - детство. Недаром оно приходит к нему в образе девочки Настеньки, когда он уже делает шаг в оконный проем. И недаром она говорит ему, что не придет больше. Потому что прошлое - оно никогда не возвращается. А Кай всё делает отчаянные попытки вернуться. Чтобы всё было как раньше. Не по-новому, нет. Как раньше. Но осколки не склеить, труху не собрать в целое. Кай не может этого понять, снова и снова он возвращается к прошлому, не видя будущего и даже настоящего. Пронзительно-щемящее чувство сжимает сердце, когда он выходит посмотреть на окна, потому что они горят "как раньше". Где будущее Кая? Есть ли оно у него вообще? Не тот ли это случай, когда жизнь не просто надломилась или дала трещину, а рассыпалась осколками и пути вперед больше нет, и выхода нет? Девочка Настя берет Кая за руку и темнеет на сцене. Слезы струятся по щекам сами, нисколько не помогая сжатому до боли сердцу, изломанным пальцам. Прошлое никуда не ведет, кроме оконного проема. Поведет ли его девочка Настя туда, откуда спасла?
Я могу сказать за себя - жизнь Кая, надломленная когда-то, добита в осколки им самим. Его не спасет больше никто. И Настя сможет только довести его до окна и поставить на подоконник. И он сделает шаг. Может быть, вспомнив строки из маминого письма: "Юлик, дорогой...". Но шаг он сделает. Потому что ему "и себя-то не жалко".
И осколками разлетится его жизнь среди сотней других и всплакнут Терентий, Никита и Неля. И заплачет в далекой Исландии мать. Поздно. Разбитую вдребезги вазу склеить заново нельзя, как ни старайся.
И шаг из окна - это всего лишь признание этого факта.

Щелк-щелк, свет-темнота, тишина-голоса...
Щелк-щелк, меняются мизансцены, как бусинки на четках. Ровные, округлые, и ни одну не хочется пропустить, изменить, исправить. Хочется сидеть и щелкать, как четками, до бесконечности - сценами из спектакля.

В этом щелканье четок все ждут. Кого-то или чего-то. "Волшебника в голубом вертолете". Который изменит их жизнь, который поможет собрать осколки и склеить что-то новое. Который поможет устранить поломку. Каждый мучительно пытается понять - где, в какой момент всё поломалось? Когда исчезла из дома елка, когда первые роли прекратили радовать, когда отец начал пить, когда родители "всё зачеркнули", когда проснулся один, когда ушла из дома дочь, когда оборвалась песенка "Машка и Мишка", когда-когда-когда?
А пока думают и ждут - играют. Каждый в свои жестокие игры. И для каждого эти игры наполнены смыслом и воздухом - фантазии Нели, воспоминания Кая, девицы Никиты, заботы Терентия и так далее, и так далее...
Каждый щелкает своим выключателем, ждет и надеется, что вот придет кто-то - и ты ему будешь нужен, важен, и всё встанет на свои места.

И ведь приходит этот кто-то. И оказывается, что и ты сам можешь стать этим волшебником из вертолета для другого человека. Только надо это вовремя осознать, только надо перестать разбирать себя на детальки и перебирать прошлое. Надо не упустить.
Тогда у Никиты будет Неля, а у Нели Никита. У Терентия будет папа, наконец папа, а не "батя", а у папы - Терентий. У Маши будет Леська, а у Леськи - Маша. У Кая будет Настя. Только будет ли у Насти - Кай?

Неля не врет - Неля сочиняет себе жизнь. Красит её красками, фантазиями, заполняет смыслом и радостями. Ведь всё это, в сущности, могло быть правдой - и Салехард, и Мишины любовь, и общая с Никитой дочка. Разве Неля виновата что не сложилось? И деталька к детальке - она всё исправляет, придумывает и сама верит в то, что придумала. А как иначе? Ведь если сама не поверит - придется признать, что всё не сложилось, что она несчастна, что одним и вправду всё, а другим ничего. А так - вроде бы иллюзия счастья. И ведь должно же повезти - не найдет Маша, не отнимет, не сломает. Но она нашла. Иллюзии конец. И самая несчастная - Неля, а не те, кого она обманывала. Ведь себя-то обманывать больнее и в своем обмане разочаровываться тоже куда больнее, чем в чужом.
Никита тоже раскрашивает жизнь как может. Ускоряет её, заполняет пятерками, водными дорожками, олимпиадами и девицами. И ведь это, как и у Нели, полный самообман. И за этим самообманом он чуть не упускает своего волшебника. А упустив, давит на тормоза, и тут-то оказывается, как замечательно красиво он себя обманывал. Уже не ему названивают - а он звонит в поисках Нели. Уже выясняется, что никто не рад его пятеркам, его первым ролям, а самое главное - не рад ему. Он никому оказывается не нужен.
Наверное, потому он и подает руку Неле. Потому что кому, как не ему, понять схему самообмана и кому, как не ему, понять отчаянье, когда иллюзия заканчивается. Они - две неправды, которые вместе всё-таки составят одну правду.

Не потому ли и Терентия увлекает самодеятельность, что это - раскрашивание жизни? Это возможность побыть не собой, возможность раскрасить нос, надеть шляпу или накидку - и ты уже не тот мальчик с глазами-вишнями, а кто-то другой. У кого и жизнь наверняка иная. И счастье наверняка иное. И всё наверняка иначе. Я уже писала о Терентии - это просто ощущение какой-то тихой нежности, когда он произносит "папа". Это просто та бусинка на четках, которую хочется расцеловать - от счастья за двух людей - Терентия и его отца. Это две жизни, которые больше не надо ничем раскрашивать - все краски в них самих. Весь свет, которым они светятся, когда уходят от Кая. Им светло и ярко. Они друг для друга главные волшебники.

Миша раскрашивает жизнь иллюзией любви и замечательно раскрашивает. В нем такой свет, такая нежность, что её действительно хватает на двоих. И Неля права, ведь даже вспомнить такую любовь - счастье. А для Маши все краски, оказывается, заключались в Леське. Она - её главный волшебник, её главный свет. И Маша, "взрослая баба", начальник буровой, тихо плачет над маленькой дочкой.

Все ровные бусинки на четках ведут к Каю. Он вроде бы жизнь не раскрашивает, иллюзий не строит. И кажется, уже никого не ждет. И кажется, уже даже никого не жалеет. Только щелкает выключателем. Но дверь - не запирает. Значит, всё-таки ждет. Запираясь в темноте воспоминаний, порываясь шагнуть с подоконника - всё-таки ждет. Настю ли, при виде которой так светлеют его глаза? Или кого-то другого, кто пока не нашел его, но вот-вот...
Мне кажется, Кай, как и Неля, обманывает себя. Обманывает, что никого не любит. Обманывает, что ничего не нужно. Тяжелый перелом в жизни, осколочный, со смещением - но ведь и такие можно срастить. А он как будто не хочет. Хочет писать свинцовый дождь, хочет вспоминать прошлое, хочет смотреть на окна...
Письмо от матери - как лакмусовая бумажка, на которой проступает "всё ложь, Юлик, дорогой".
Я всё-таки хочу видеть свет. Я всё-таки хочу верить, что где-то там кто-то идет к Каю, к его незапертой двери, кто-то войдет без стука и окутает гипсом сложный перелом жизни, осколочный, со смещением.

Щелк-щелк-щелк, щелкают бусины четок - ровно и спокойно. Будет свет и будет жизнь. Кончатся жестокие игры. Как песня "Bella, ciao".

5 и 6 июня в Молодежном театре состоится премьера «Жестокие игры» по пьесе Алексея Арбузова

Премьера любопытна тем, что это очередной так называемый молодой проект театра.

В этом сезоне в репертуар был взят спектакль «Метро» – успешная дипломная работа студентов режиссерско-актерского курса Семена Спивака. «Жестокие игры» – выпускной спектакль режиссера Дениса Хусниярова. Он же занимался и музыкальным оформлением. А в ролях занял своих однокашников, уже знакомых зрителю по работе в «Метро», где ребята проявили себя серьезными и вдумчивыми актерами.

Создатели спектакля считают, что пьеса известного советского драматурга Алексея Арбузова, написанная тридцать лет назад, по-прежнему актуальна, поскольку говорит о добре и зле, о вечных поисках счастья и своего места в мире, об ошибках молодости и о случайных встречах, которые могут стать судьбоносными.

"СПб ведомости"
Выпуск № 096 от 29.05.2009
http://www.spbvedomosti.ru/article.htm?id=10258554@SV_Articles

С.Я.Спивак о спектакле "Жестокие игры"

Анонс спектакля "Жестокие игры"

«Жестокие игры»

5, 6 июня. Молодежный театр на Фонтанке

Суперпопулярная в 70 - 80-х годах прошлого века пьеса Алексея Арбузова «Жестокие игры» в те времена была поставлена во всех знаменитых театрах - от «Ленкома» до БДТ. А чуть позже ее благополучно забыли - в период накопления капитала было не до историй про метания и искания молодых. И вот теперь в Молодежном театре решили вновь к ней обратиться, тем более что здесь появилось новое поколение молодых актеров и не менее молодой режиссер Денис Хуснияров, которым арбузовские герои оказались очень близки.

http://smena.ru/news/2009/06/01/15780/

http://www.afisha.ru/performance/photo/79112/180896/