"Любовь никогда не бывает поздней"
Татьяна Самойлова

Мне красное платье у Светланы Строговой очень нравилось!

Молодежный театр на Фонтанке представил публике новый спектакль — "Позднюю любовь" Островского в постановке Владимира Туманова. Изможденный чередой премьерных неудач АНДРЕЙ ПРОНИН наконец-то набрел на постановку со знаком театрального качества.

Новый спектакль режиссера Владимира Туманова прост и прозрачен, не отягощен никакими эстетическими манифестациями — ни авангардными, ни ретроградными, но зато крепко держится на профессиональной почве. Господин Туманов имеет довольно причудливую творческую биографию: во второй половине 1990-х его считали едва ли не главной надеждой молодой петербургской режиссуры, потом его дарование как-то померкло, он ставил все хуже и хуже (последние опусы были попросту нелепы), а несколько лет назад и вовсе пропал с горизонта, переместившись в провинцию. Нынешнее возвращение следует счесть вполне успешным.
Корреспондент "Ъ" так и не смог разгадать, каким колдовством господин Туманов уложил габаритную пьесу Островского в удобоваримые три часа с антрактом. Режиссер, кажется, почти не купирует и не адаптирует текст, но при этом не допускает скороговорки — напротив, темп спектакля подчеркнуто нетороплив, как и подобает "сценам из жизни захолустья" (так драматург обозначил жанр). Дело, видимо, в том, что реплики плотно приращены к актерским действиям, как оно и подобает в реалистическом театре: артисты едят, пьют, носят свои пиджаки не в свободное от реплик время, а одновременно с репликами.

В "Поздней любви" можно отыскать много своеобразных режиссерских ходов — казалось бы, мелких, незначительных, но чрезвычайно эффективных. Господин Туманов поставил Островского как Диккенса: история жертвенной любви старой девы Людмилы Маргаритовой к игроку и пропойце Николаю Шаблову освобождена от высоковольтного драматического напряжения, — но превращена в уютный лирический рассказ, в котором грядущий хеппи-энд не прячется за кулисы, а с ходу намекает о своем неминуемом приближении.
Уютна и декорация Александра Орлова: стол, скамейка, полки со стаканчиками да графинчиками, на арьерсцене — лестничный проем. Все, что находится дальше этой лестницы, создателям спектакля без надобности. Здесь играют историю одного разгорающегося домашнего очага: начинается спектакль практически впотьмах, а заканчивается в ярких лучах прожекторов (художник по свету — Гидал Шугаев).

Совершенно в духе Диккенса режиссер обрамляет находящуюся в центре спектакля влюбленную пару галереей второстепенных чудаков. Причем ни один из них не в курсе, что всего лишь персонаж второго плана, и каждый ведет свою игру всерьез. Трактовки образов неожиданны. Неотесанного молодого купца Дороднова Алексей Одинг убедительно изображает властным нуворишем с многочисленными перстнями на пальцах и ухватками криминального авторитета. Веселая вдова Лебедкина в не менее ярком исполнении Светланы Строговой превратилась в опасную бестию: каждое ее слово, движение — фальшь, обманка с двойным дном, рисковая авантюра. Срывают аплодисменты потешные комические выходы влюбленного юного писаря Дормидоши (Евгений Титов), семенящего за объектом нежной страсти на карачках и тщетно пытающегося одеться по моде, а в результате напяливающего нелепые наряды в духе героев фильма "Здравствуйте, я ваша тетя" (художник по костюмам — Стефания Граурогкайте).

Знатная комическая актриса Ирина Полянская (Шаблова, мать Николая) выходит в совершенно удивительном ролевом рисунке. Насупленная, мрачная, с опрокинутым лицом и волосами, собранными в строгую кичку, эта женщина, кажется, недовольна всем и вся — от цен на сахар до строения Галактики. А вот таланты Петра Журавлева (старый адвокат Маргаритов) находятся преимущественно в драматической сфере, и попытки режиссера превратить его в "рассеянного с улицы Бассейной" не увенчались полным успехом.

Ведущей главную партию Эмилии Спивак счастливо удается избежать штампов амплуа "голубой героини" и привычного комсомольского энтузиазма. Ее Людмила — странная, слегка сомнамбулическая, словно подражающая какой-то декадентской диве. Красивая актриса научилась на сцене не красоваться: смешная косолапая походка, сгорбленные плечи. Актриса не злоупотребляет положением протагонистки, не лезет на первый план, не суетится, копит эмоциональное напряжение, а затем выдает его на-гора каким-нибудь одним, но точным и искренним жестом или интонацией.
Подстать ей и партнер — Андрей Кузнецов, уверенно обеляющий своего спорного героя. Глядя на этого богатыря с открытым лицом, зритель не усомнится: все его ошибки лишь от увлекающейся натуры да пылкого темперамента. Да и в целом спектакль вполне оправдывает финальную реплику пьесы: "А вы не сомневайтесь, у нас все честно и благородно".

Андрей Пронин
Газета "Коммерсантъ-СПБ" № 229 (4284) от 08.12.2009
http://www.kommersant.ru/doc.asp....1288438

А вот Владимир Туманов увидел в этой роли Эмилию и попал в точку!

Поздняя любовь
Премьеры, драматические спектакли

Островский в жанре рождественской идиллии

Бывает такое: посмотришь спектакль, и режиссеру хочется пожать руку. Не за то, что открыл тебе новые космические горизонты или угадал нечто близкое и сокровенное. За то, как крепко и надежно сработано: точно отмерено (семь раз), аккуратно отрезано (один раз), части соразмерны, швы не выпирают. После «Поздней любви» хочется жать руку режиссера Владимира Туманова. В его спектакле текст Островского со всеми присущими архаизмами, жаргонизмами и инверсиями членов предложения звучит легко и ненатужно, естественно, как современная речь. В «Поздней любви» Туманова нет ни одного сырого, провисающего по темпу куска. Не знающий пьесы тут ни за что не запутается — ни на минуту: повороты фабулы аккуратно выделены, будто курсивом, персонажи обрисованы четко и внятно; про главных быстро становится понятно, что они главные, второстепенные не мешают — они тоже интересны. Наконец, в спектакле нет ни одной актерской неудачи.

Пьеса о жертвенной любви старой девы Людмилы к кутежнику и игроку Николаю не превращена режиссером ни в жгучую мелодраму, ни в глубокомысленное моралите. Туманов явно шел не от идей, а от людей, прежде всего стремясь создать убедительные, живые и обаятельные образы. Людмила (Эмилия Спивак) — интересная чудачка, стеснительная, заторможенно-замороженная (этакая «зимняя вишня»). Сгорбленная фигурка «гадкого утенка», неловкая походка, глупая улыбка до ушей. Но вдруг какой-нибудь один точный, резкий, размашистый жест — и за манерами смешной девчонки обнаруживается сильная и страстная влюбленная женщина. Николай в исполнении Андрея Кузнецова сначала удивляет — взвинченный, по малейшему поводу повышает голос. Но ларчик быстро открывается: Коля устал от кутежей и разгулов, вот и истерикует, как все мужчины, недовольные собой. Влюбленная Людмила протягивает ему руку помощи, а он смотрит с благодарностью — на глазах к герою возвращается чувство собственного достоинства, уверенность и благородная стать.

Эта «Поздняя любовь» мила, чуть сентиментальна и имеет отчетливый привкус рождественской сказки. Разгорающемуся на глазах семейному очагу двух влюбленных не хватает только сверчка. Колоритные домочадцы — вполне в духе Диккенса — имеются: рассеянный благородный старик Маргаритов, отец Людмилы (Петр Журавлев), всем на свете недовольная Шаблова, мамаша Николая (Ирина Полянская), и ее младший сын, уморительный недоросль Дормедоша (Евгений Титов). На славу удались и захожие чужаки: опасный тип, «хозяин жизни» Дороднов (Леонид Осокин), лживая Лебедкина (актриса Светлана Строгова многое сообщает о своей героине уже одним только смехом: холодным, звонким, с ноткой угрозы). Но по большому счету счастью Людмилы и Николая здесь ничто не способно помешать. Зло в этом пасторальном мирке бессильно перед добром — и в финале все, конечно, будут пить чай. Чашку чая не назовешь магистральной целью мирового театрального искусства. А руку режиссеру все равно хочется пожать.

25 декабря · Специально для «Афиши»
http://www.afisha.ru/personalpage/191749/review/308115/

МОЛОДЕЖНЫЙ ТЕАТР НА ФОНТАНКЕ, ПРЕМЬЕРА, 5,6 декабря 2009 г., А.Н.Островский, "Поздняя любовь", Режиссер – Владимир Туманов, Художник – Александр Орлов, Художник по костюмам – Стефания Граурогкайте

Первая премьера юбилейного сезона! Высокая любовь и большие деньги, самопожертвование и обман, драматическое напряжение и комедийные ситуации в спектакле «Поздняя любовь» по пьесе А.Н.Островского.
В ролях: з.а.России Петр Журавлев, артисты Андрей Кузнецов, Леонид Осокин, Алексей Одинг, Ирина Полянская, Эмилия Спивак, Светлана Строгова, Евгений Титов.

Накануне премьеры мы беседуем с режиссером-постановщиком спектакля Владимиром Тумановым.

Биографическая справка. Владимир Туманов закончил ЛГИТМиК в 1978 году - класс профессора З.Корогодского и Л.Додина.
С 1980 по 1990 гг. работал главным режиссёром в Русском драматическом театре г. Вильнюса. Затем работал в Малом драматическом театре - Театре Европы. Поставил много успешных спектаклей в разных театрах России: «Парчовый барабан» Ю.Мисимы в МДТ, «Антигона» Ануя и «Бабьи сплетни» Гольдони в Новосибирском театре «Глобус»; «Таня-Таня» О.Мухиной и «Голый король» Е.Шварца в Театре на Васильевском, «Без вины виноватые» в «Балтийском доме»…
В Молодежном театре на Фонтанке по сей день идут постановки Вл.Туманова «Двенадцатая ночь» У.Шекспира и «Лунные волки» Н.Садур.

- Владимир Анатольевич, Островский сейчас стал, пожалуй, самым популярным российским драматургом. Каково ваше нынешнее восприятие Островского и его пьесы «Поздняя любовь»?

- Значимость Островского не теперь, «немного» раньше стала ощущаться. Но сейчас он нам как-то особенно понятен. Нам понятно, что такое деньги, банки, проценты, что такое жизнь, чувства, которые способны выживать даже в «экономических» условиях. Островский нас догнал, вернее, мы догнали Островского. Но это даже не самое важное. Многие спектакли (по крайней мере, те, которые видел я) были актуальными не по сути человеческой природы, а по какой-то внешней атрибутике. Мне кажется, Островский из тех людей, которые слышат тайные повороты и резонансы человеческой судьбы. Он заряжен очень тонким, пронзительным, одухотворенным взглядом на человеческую природу.
Глубина любви, история ее выживания в любом контексте жизни, который любви иногда противоречит, сквозь который она пробивается, как трава через асфальт, - вот самое ценное для меня в этой пьесе. Мы с Александром Орловым постарались создать строгую аскетичную среду, не такую «кудряво-эстрадную», куда можно рвануть, так как простора для этого в пьесе достаточно много: Москва, Замоскворечье, предместья Москвы густы и сочны в нашем представлении о той жизни. (В чем-то это будет даже парафраз с «Лунными волками».)
Хотелось, не сильно раскрашивая атрибутику и не ограничивая себя в фантазиях, настроиться на сиюминутность человеческого чувства и выбора. В пьесе история полифонична, и это мне показалось очень важным и своевременным. «Поздняя любовь» не вполне заслуженно забыта, и я очень благодарен, что Молодежный театр пошел на это название.

У Островского жива уже забытая культура слова, за его словом стоит жизнь, поступок, чувства. Сегодня в массовой культуре эти чувства, к сожалению, сведены в сугубо физиологический пласт. Здесь же речь и диалоги настолько упоительно жизненны, что иногда боишься впасть в абсолютное наслаждение от литературы. Это достаточно опасно, но у нас собралась талантливая компания, одаренные, слышащие, тонко чувствующие люди и, к тому же, современные. Сиюминутность нынешнего времени нам тоже не хочется потерять.

- С актерами у вас, должно быть, полное взаимопонимание?

- Должно быть стремление к пониманию, посыл к пониманию. Актерам я очень доверяю, работать в конфликте я не могу. Актерская природа ведь очень незащищенная и пугливая, поэтому уши на макушке нужно держать, ведь даже ненароком можно обидеть, чего не хотелось бы делать.
У меня была большая пауза в отношениях с артистами Молодежного театра, многих актеров я не знал, но сейчас немалое время ходил, смотрел спектакли. С Петей Журавлевым и Ирой Полянской я работал раньше, с Женей Титовым работал в ТЮЗе, когда он был еще студентом. А с Андреем Кузнецовым, Леней Осокиным, Эмилией Спивак, Светланой Строговой я раньше не встречался в работе. И я очень рад этой встрече со всеми.
В Молодежном вообще нет никакого намека на привычный в отношениях с актерами цинизм, театр живет в редкостной атмосфере, это, конечно, дорогого стоит.

- «Поздняя любовь» - продолжение давнего сотрудничества с театральными художниками. Расскажите, пожалуйста, о вашем содружестве.

- С Сашей Орловым мы познакомились, когда еще не были седыми. На каком-то этапе, чтобы сохранить дружбу, не ссориться – горячие были - мы договорились вместе не работать. Но после моего возвращения из Вильнюса появился наш спектакль «Лунные волки». Наша работа, которую и работой назвать сложно, находится в плоскости открытого диалога, размышлений о жизни, о вере, о предчувствиях, которые часто трудно и сформулировать толком. У меня, конечно, безусловное доверие к Саше, и человеческое, и профессиональное, доверие к его вкусу и внутреннему содержанию. Надеюсь, что это обоюдно.
Костюмы к премьере делает Стефания, театральный художник, уже основательно состоявшийся в Петербурге и не только здесь. В костюмах мы сосредоточились на сдержанной и стильной по времени истории, без плюса, без рюшечек, - такой истории, где важнее происходящее с людьми, а не то, как клинья на платье лягут. Внимание хочется сфокусировать на человеческом процессе, чтобы ничего не отвлекало от главного.

- Есть ли четкое определение жанра спектакля?

- Нет такой необходимости - стилистически оформлять какое-то представление о жанре, чтобы защитить себя от критических высказываний: мол, у меня жанр такой… Все эти представления достаточно условны. Хочется создать историю не в театральном формате, шероховатую, «с заусенцами». Сцены из жизни захолустья – так, как определил автор.
* * *

Следующая наша беседа – с художником по костюмам Стефанией Граурогкайте.

Биографическая справка. Стефания Граурогкайте. Родилась в Каунасе (Литва). С 1978 по 1979 год училась в актерской студии при Каунасском драматическом театре. Окончила Вильнюсскую Художественную Академию в 1989. Художник театра, живописец, график, кукольник, автор произведений в технике художественного текстиля. Работала с режиссёрами: В.Тумановым, А.Петровым, А.Прикотенко, И.Сакаевым, Р. Смирновым, К.Симоновым, А. Галибиным, Т. Казаковой, А. Морфовым, Г. Васильевым.
Оформила более 40 спектаклей во многих российских театрах. Делала костюмы ко многим нашумевшим постановкам, таким как «Буря» в Театре им.Комиссаржевской, «Эдип-царь» на Литейном, «Тень» в Театре Комедии, «Утиная охота» в МДТ… Ряд спектаклей она оформила как художник-постановщик.

- Стефания, как начинался ваш путь в театр?

- Театром я стала интересоваться рано, где-то в 16 лет поступила в народный театр, каждый день ходила на спектакли в родном городе Каунасе, многие постановки смотрела по десятку раз, всех артистов знала наизусть. По окончании школы поступила в актерскую студию к Йонасу Вайткусу, там у него побыла год, но поняла, что я не актриса, у меня нет такой способности… подчиняться. Потом познакомилась с Владимиром Анатольевичем Тумановым, вышла замуж, так началась моя театральная жизнь.

- Как вы поняли, что вы художник?

- По сравнению со многими другими, я очень поздно это поняла. У меня уже подрастала дочка, а я была абсолютно без специальности… И я подумала, что меньше всего ума надо, чтобы стать художником.

- Замечательное признание…

- Пока училась рисовать и поступала, прошло пять лет. С пятого раза поступила в Литовскую Художественную академию, вот как у нас «Поздняя любовь», так я была поздней студенткой. Про театр тогда и не думала. На первую постановку меня пригласил муж. Это была пьеса Греминой «За зеркалом» в Псковском академическом театре. И дальше процесс пошел очень стремительно, как-то само собой все получилось, словно послано свыше.

- В некоторых спектаклях вы выступаете в качестве и сценографа, и художника по костюмам. Чем определяется тот или иной выбор?

- Вы заметили, что я сценографом бываю, в основном, в спектаклях Владимира Анатольевича Туманова? Другие случаи очень редки, полностью состояться как сценограф я могу в сотрудничестве с Тумановым. В таком качестве мы вместе работали над спектаклями «Парчовый барабан» в Малом драматическом театре, «Бабьи сплетни» и «Антигона» в Новосибирском «Глобусе»,«Ретро» в театре Комедии, «Голый король» в театре на Васильевском, «Госпожа странная мысль»и «Учитель ритмики» в ТЮЗе.
Сценография предполагает мужское мышление. И притом я заметила, что в едином лице сценограф и художник по костюмам все равно что-то утрачивает. Если ты полностью отвечаешь за эту работу, тогда у тебя будет перевешивать или сценография, или костюмы. Даже если на великих посмотреть, все равно видно: если сценограф, у него костюм будет хуже, а если по природе своей художник по костюмам, то у него сценография будет только фоном. Сочетать удается только, когда рядом есть близкий по духу, понимающий тебя режиссер.

- Вы идете, прежде всего, от режиссерского замысла спектакля? Вы ведь сказали, что не любите подчиняться.

- Я только прямолинейному подчинению не поддаюсь. А в творчестве слушаю, вслушиваюсь и таким образом вхожу в тему, подчиняюсь решению режиссера, то есть, в каком-то плане становлюсь тоже артистом. У меня не бывает такого: «Вот как я сказала, так и будет». Мне не нравится конфликт в творчестве, мне в этом состоянии плохо, у меня тогда уже не будет состояния счастья по завершении работы. Поэтому я каким-то странным способом пристраиваюсь.

- И часто бывает состояние счастья?

- Всегда, когда вижу спектакль на сцене. А что касается моей работы, то поначалу смотрю, смотрю, наслаждаюсь, а потом отпускаю. Чтобы не начать придираться к себе.

- А есть особенно любимые спектакли?

- «Ретро», «Бабьи сплетни» в постановке Владимира Туманова, «Яблочный вор» в постановке Татьяны Казаковой, «Ветер» в постановке Ю.Васильева, «Любовник Мельпомены» А.Петрова, балет «Стеклянное сердце» в режиссуре К.Симонова и «Кроткая» Александра Галибина.

- У Молодежного театра особые отношения с драматургией Мисимы. К сожалению, по воле правопреемника Мисимы ушел со сцены замечательный спектакль «Маркиза де Сад» с феерическими костюмами Владимира Фирера. Как вы работали над «Парчовым барабаном» Юкио Мисимы в МДТ? Вы шли от этнографии, японских традиций?

- Пожалуй, от японских традиций, воспринятых по наитию. Специальной такой информации я не брала, отдалась на волю интуиции. Смешно, однако, что японцы не узнали как раз то, что делалось уже не по интуиции, а по всем правилам. Так, гости из японского посольства, пришедшие на спектакль, не поняли, что это их национальный парчовый барабан. Впрочем, это естественно, Чехов в Корее, предположим, все равно не будет таким, как Чехов в России. Нужно быть русским, чтобы все уловить.

- А как проходила работа над спектаклем «Поздняя любовь»?

- И режиссерское решение, и работы артистов, как я сейчас наблюдаю на репетициях, далеко ушли от бытовой достоверности. Думаю, если бы у Туманова стояла такая цель, все равно это был бы поэтический быт. Сценографическое решение тоже минималистичное, Александр Орлов представил декорацию в строгой, сдержанной гамме. Так что в костюме тоже не хотелось погрузиться в детали купеческого быта. Костюм решен лаконично и в цветовой гамме, и в крое фасона.

- Это не первая ваша работа с Александром Орловым?

- Мы с ним не так много сделали вместе: «С любимыми не расставайтесь» на Литейном и «Кроткую» Достоевского в «Глобусе». Но творчески мы друг друга понимаем с полуслова. Александр Орлов из тех художников, которые умеют внимательно вслушиваться – в окружающий мир, в драматурга, в режиссерскую мысль…

- Островский принадлежит к числу ваших любимых драматургов?

- Думаю, что сейчас уже принадлежит. Я ведь все-таки представитель другой страны, то есть, у меня нет такой начитанности, как у рядового российского интеллигента. Но зато, когда я начинаю читать Островского, для меня это очень ново, радостно, близко, становится настоящим открытием.

- Вы считаете себя воспитанницей богатейшей литовской театральной культуры, или все-таки русская школа преобладает?

- По поводу литовской театральной школы могу сказать, что у меня нет почти никакого практического опыта, я там была только наблюдателем, зрителем, и в Литве сделала единственный спектакль четыре года назад - это балет «Дездемона» в Театре Оперы и балета. Тем не менее, школа у меня абсолютно литовская, но поскольку я по натуре вечный ученик, то, приехав сюда, в Россию, я тоже училась. В Литве мне очень везло с учителями, по приезде сюда мне тоже везло на личности. Встречи с личностями – это и дало мне российскую школу. В итоге - соединение двух школ.

- Стефания, что такое авторское исполнение костюмов? Художник по костюмам садится и сам …

- Да, сам шьет. Я это люблю, я ведь ремесленник по натуре своей. Притом я шью без единой примерки, только мерки сниму, или даже мне достаточно бывает, когда расскажут, как выглядит артист, если он находится, например, в Москве. Мне радостно состояние тайны, предвкушение встречи, когда везу артисту костюм именно в авторском исполнении, мне всегда это очень много дает эмоционально. И, знаете, всегда все довольны (улыбается). Но не везде это нужно. А бывает, что просто не обойтись без этого «рукоделия» со стороны художника.

- Для вас важны детали, аксессуары?

- Мне важнее силуэт, поэтому, когда нужны детали, декор, тогда я сама себе говорю: «Ну, Стефания, ты же женщина, ты должна понимать, что к чему». Но, в основном, у меня силуэт как художественный образ, а потом все остальное. А в случае авторского исполнения у меня будет невероятное количество всяких фактур, деталей, выкрасок, потому что здесь живопись с графикой соединяются. И это очень здорово!

- Помимо театра, вы шьете одеяния и для церкви?

- Было такое, когда я еще училась на последних курсах, меня попросили придумать и пошить одежды для католической службы. Заказал молодой свободомыслящий священник, только что вернувшийся из Рима, он мне показал итальянский альбом, где были, например, костюмы Матисса. Я спрашиваю: «А кто это будет носить?» Он говорит: «Я!» Абсолютно новое видение на многие вещи он мне продемонстрировал.
И я поняла, что в театре, как и в церкви, нужен тихий подход, нужно умение чувствовать человека, не ломать его, не общаться свысока, а вслушиваться в гармонию. И тогда ты сделаешь все, что задумал.

Беседовали Татьяна Коростелева, Елена Чукина.
Газета "PRO-СЦЕНИУМ" №20-21 (79-80), декабрь 2009 г.
http://www.mtfontanka.spb.ru/pro_stceniym/79_80_21_22/02.htm

Если на театральной афише стоит «пьеса А. Н. Островского», то заранее впадаешь в уныние: зачем мне все эти замшелые истории про купцов, богатых вдовушек и хитрых приказчиков? Так сразу и представляешь на сцене быт позапрошлого века с непременным самоваром и разговоры про непонятное – купчие, закладные, векселя... Однако имя классика из репертуара не исчезает, что свидетельствует о неиссякаемом интересе публики к драмам и комедиям, запас которых отнюдь не исчерпывается десятком популярных названий. Нынешний сезон, судя по премьерам и по планам театров, можно было бы назвать сезоном Островского, если бы не «год Чехова».

Владимир Туманов поставил в Молодежном театре редко идущую «Позднюю любовь» Островского. Сюжет плохо помнят даже профессионалы. Но не только ради того, чтобы узнать, «чем кончится», зрители, затаив дыхание, следят за происходящим. На сцене удалось создать особую завораживающую атмосферу, в нее погружаешься, ничуть не сомневаясь в достоверности истории, которую рассказывают артисты. Самовар в спектакле тоже фигурирует, но выглядит не как привет из замоскворецкого «темного царства», а скорее как метафора вроде чеховского ружья, которое рано или поздно должно выстрелить. Конечно, автору не откажешь в сочности диалога и виртуозности развития действия. Оказывается, что он не чужд и авантюрному жанру. Но это тот случай, когда не успеваешь разобрать, что важнее: интрига или характеры, действующие лица или исполнители.

Так, Ирина Полянская играет вроде бы типичную мещанку, практичную, рассудительную, себе на уме, мать двух взрослых сыновей. Однако держит себя героиня с потрясающим достоинством, будто вдовствующая королева. Того гляди изречет: «Бедность не порок», – но не изрекает, потому что догадывается: «Правда – хорошо, а счастье лучше». Короче, в ней сосредоточена вся умудренность и многоопытность одинокой русской женщины.

Ее сыновья, младший из которых, как и полагается, дурачок, а старший – умный, красивый, но непутевый, тоже не сказочные, а вполне узнаваемые персонажи. Дормедонт (младший) в исполнении Евгения Титова – вылитый Бальзаминов. Влюблен, явно начитавшись дешевых романов. Добиться расположения ни одной барышни ему не удается. Зато симпатии публики на его стороне: аплодисменты срывает не только в финале. Николай Шаблов (старший), каким его трактует Андрей Кузнецов, весь в маменьку. Гонору много, денег мало. По характеру он игрок, если азарт просыпается, то чертики в глазах так и скачут, и зрителям приходится поволноваться, следя за бурями его страстей.

Впрочем, и юной Людмиле страстности не занимать. Эмилия Спивак держит свою героиню в строгости, но пылкая, увлекающаяся натура все равно прорывается – не только в необдуманных поступках и в алой ленточке на тонкой шейке, но и в танце, который подхватывает ее и уносит прочь из обыденной реальности. Что не дано испытать наяву, проживается в мечтах. Режиссер умеет оттенить северную сдержанность персонажей раскаленными ритмами латиноамериканского танго. Суровый климат лишь обостряет взрывы чувств. В свои двадцать пять Людмилочка любит и страдает, как в последний раз. Надо ли говорить, что горячему сердцу воздается по заслугам? И что публика другой развязки не хочет?

В «Поздней любви» театр открыл классика как абсолютно современного автора. Героев вовсе не обязательно переодевать в нынешние костюмы, тем более что мода того столетия весьма живописна. История, в которой присутствуют и деловые, и финансовые, и любовные отношения, понятна и интересна (чтобы не сказать – захватывающа) на протяжении всего спектакля. Островский, которому в XX веке не раз удавалось доказывать свою актуальность, вновь догнал нас, напомнив, что не был бытописателем, а говорил о вечных ценностях. Для Молодежного театра эта нота очень важна. Недаром финальная мизансцена отсылает нас к «Грозе», поставленной здесь же почти двадцать лет назад.

Елена АЛЕКСЕЕВА
"СПб Ведомости" №005 от 15.01.2010 г.
http://pda.spbvedomosti.ru/article.htm?id=10263801@SV_Articles

1. Где вы собираетесь встречать Новый год?
Буду встречать дома.

2. Самый памятный Новый год Вашего детства?
Самый памятный Новый год моего детства случился, когда мы с Васильевского острова переехали на новую квартиру. Тогда все совпало – и детская радость от переезда, и новогодний праздник.

3. Самое важное событие года (чем этот год Вам запомнился)?
Работа над спектаклем «Поздняя любовь» в Молодежном театре на Фонтанке.

4. Самый лучший спектакль (лучшие спектакли) года?
Оценивать чужие спектакли - дело неблагодарное и слишком ответственное, можно случайно кого-нибудь обидеть.

5. Поступок года?
Поступок? Вставать каждый день с утра.

6. Ваше личное открытие года?
Пожалуй, спектакль «Поздняя любовь» для меня, как для режиссера, и стал открытием!

7. С чем Вам не жаль расстаться в этом году?
Вообще-то, мне со всем жаль расставаться. Но хочется, чтобы ошибки остались в прошлом, а открытия, о которых вы спрашиваете, продолжали случаться и в будущем.

Газета "PRO-сцениум" №1-2 (81-82), январь 2010 г.
http://www.mtfontanka.spb.ru/pro_stceniym/81_82_1_2/01.htm