23 октября 2010 года спектакль театра на Фонтанке «Поздняя любовь» режиссера Владимира Туманова по пьесе Островского будет представлен в рамках VIII Международного Театрального Форума «Золотой Витязь». Для оценки спектакля москвичи приедут в Петербург – спектакль пройдет на «родной» Большой сцене Молодежного театра.

Традиционно основная часть программы Театрального Форума, зародившегося в рамках кинофестиваля «Золотой Витязь», проходит в Москве. В этом году Форум пройдет с 22 октября по 1 ноября.
Девиз форума «За нравственные идеалы. За возвышение души человека» перекликается с внутренними мотивами, по которым существует Молодежный театр уже многие годы. Поэтому выбор организаторов неслучаен.

Открытие Форума состоится 22-го октября в Театре «Мастерская Петра Фоменко» (Москва) спектаклем по пьесе Эжена Ионеско «Носорог». На Торжественной Церемонии открытия пройдет вручение «Золотой медали имени Николая Мордвинова «За выдающийся вклад в театральное искусство» народному артисту России Олегу Павловичу Табакову.

«Поздняя любовь» принимает участие в номинации «Театр – большая форма». Также на фестивале представлены номинации «Театр – малая форма» и «Театр для детей». Подробнее о программе и фестивале можно прочитать на сайте "Золотого Витязя".

http://www.mtfontanka.spb.ru/

Эмилия Спивак в роли засидевшейся в девушках невесты заставляет поверить в силу любви

Револьвер в спектакле - это оммаж Рязанову - Михалкову

«Поздняя любовь» Владимира Туманова — спектакль по-хорошему задушевный, что почему-то стало для нашего театра редкостью. В постановке нет никаких радикальных режиссерских решений. Вопреки диктату сегодняшней постановочной моды герои Островского выглядят как герои Островского, то есть как обитатели Замоскворечья конца XIX века, а не как инопланетные киборги. После бесконечной череды спектаклей, поставленных, например, к юбилею Чехова, в которых либо Иванов расхаживает по сцене без трусов, либо Астров — с трусами Елены Андреевны на голове, это неожиданное и убедительное воскрешение лучших традиций Малого театра воспринимается прямо-таки как вызов. Особенно когда понимаешь, что и без вы- мороченных концепций вечный сюжет про любовь и деньги не наскучивает.

Главная героиня Людмила (Эмилия Спивак), небогатая «немолодая девушка», как ее описывает автор (на самом деле ей слегка за двадцать пять, но на конец XIX века это уже почтенный женский возраст), влюблена в сына своей хозяйки Николая (Андрей Кузнецов) — обаятельного подонка, предпочитающего женщин класса люкс. Людмила же так верит в силу своей любви, что готова ради любимого на все: и отдать последние деньги, и родного папеньку предать. Эмилия Спивак играет свою героиню не старой девой, поступающей так от безнадежности, а экзальтированной особой а-ля Амели Пулен, принципиально верящей в чудо. Ее искренность вызывает даже легкую жалость: во время спектакля героиню прямо-таки хочется попросить быть осторожнее и обратить внимание на влюбленного в нее младшего брата Николая — Дормедонта, сыгранного Евгением Титовым милейшим недотепой.

Но что удивительно, Николай, вопреки ожиданиям, не приводит Людмилу к гибели, хотя такой лжефинал в пьесе есть, а исправляется под влиянием ее светлых чувств. У Островского вообще редкость хеппи-энды для барышень, заболевших любовной горячкой (можно вспомнить застреленную Ларису Огудалову или бросившуюся в Волгу Катерину Кабанову). Пока же драматург и не перечащий ему режиссер делают все, чтобы зритель поверил: большая любовь действительно творит чудеса, заставляя негодяя раскаиваться в гадостях, которые он совершил. Но в этом и смысл спектакля — он позволяет даже самому саркастичному цинику хотя бы на минуту поверить в практически сказочный финал.

Мария Бошакова
23 февраля 2010
http://www.timeout.ru/theatre/event/178128/

СВОИ ЛЮДИ — СОЧТЕМСЯ

Вслед за «Последней жертвой» в театре имени Ленсовета — однако без лишнего шума и публичных деклараций о необыкновенных намерениях — в Молодежном театре сыграли премьеру пьесы Островского «Поздняя любовь».

После длительного перерыва в театр вернулся режиссер Владимир Туманов. Возвращение это робко приветствовали — в карьере Туманова были разные периоды, и последний по времени оказался крайне неудачным. Зато лет десять назад в Молодежном были замечательные «Лунные волки», в «Балдоме» — «Чардым» и «Без вины виноватые», в МДТ — «Бегущие странники», а в «Сатире» — «Таня-Таня». В общем, последний спектакль Туманова — именно что «поздняя любовь».

«Сцены из жизни захолустья» — такой подзаголовок дал автор пьесе. Собственно, иной «актуальности темы» искать уже и незачем. В доме небогатой вдовы живет честный адвокат Маргаритов с дочерью Людмилой. Адвокат беден (судьба-с!), дочь — «немолодая девушка», бесприданница, пребывающая в заботах о папеньке, ангел добродетели. Имеются два сына вдовы Шабловой: младший, Дормедонт, домовитый мечтатель-тихоня, и старший, Николай, шармер, бездельник, игрок и уже немножечко алкоголик — натурально, от романтизма. Людмила влюблена как раз в него, хотя девушка, вроде бы, как и было сказано, уже немолодая. То есть цену романтизму известного рода должна бы знать — ан нет, не знает и не интересуется, потому — ангел.

Маргаритову выпадает случай: богатому купцу неожиданно требуется честный стряпчий (видимо, последний на Москве), стало быть, победовавшим всласть героям светит удача. Светит, да не греет: в деле фигурирует коварная хищница нестрогих нравов Лебедкина и ценное письмо. Их сложное соединение двигает сюжет, в результате которого морально нестойкий Николай готовится сесть в долговую яму, от которой его избавляет здешний ангел, выкрадывающий у папеньки письмо единственно ради спасения любимого человека. В финале — посрамление порока, состязания в благородстве и торжество добродетели. И поводов для сомнений тут нет никаких — если только вы верите в честных адвокатов, ангелов-барышень, духовное перерождение и прощение. Когда-то в «захолустье» во все это верили.

Режиссер Туманов и художник Орлов отказались от «расписного» Островского, их спектакль — это «Островский ч/б», с резкой, метафорически насыщенной светотенью. В костюмах Стефании Граурогкайте — «та же игра» (тем ярче сознательные нарушения ее правил). Молчаливый диалог пары влюбленных: в узком проеме — белое на черном, в слепящем контровом свете, когда от героев остаются только силуэты, словно вырезанные из бумаги, — это привет от того Молодежного театра, каким он был когда-то, во времена «Грозы» и «Лунных волков».

А вот в характерах персонажей нет и следа «монохромности» — натуры все подобрались неоднозначные. Бесподобна в своей комической суровости вдова Фелицата Антоновна: одна из самых остроумных питерских актрис Ирина Полянская играет женщину, которая точно знает, как устроен мир. И знание это не приносит ей радости. В роли прекраснодушного чудака Маргаритова Петр Журавлев — пресловутая честность стала болезненным пунктиком, спровоцировав легкую форму аутизма. Занятен Дормедонт в исполнении Евгения Титова — молодой актер частенько перебирает с клоунскими ужимками, но иногда его попадания убийственно смешны: пылающий тайной страстью скромный писарь так уверен в ответном чувстве своего ангела, что пребывает постоянно в некотором экстазе. Старший брат не в пример трезвее (в высоком смысле). У Андрея Кузнецова непростая задача: Николай Шаблов способен разочаровать барышню во имя ее же блага, но не может при этом не рисоваться, бравирует цинизмом, но интересничает с умом, однако не прочь и потерять голову, а впрочем, все пустяки и денег нет. И на все эти метания нужно поистине ангельское терпение.

Эмилия Спивак — прелюбопытный ангел. Необыкновенно хорошенькая девица с характерным птичьим наклоном головы (этим знаком актриса обычно выражает несколько пришибленное целомудрие), Людмила Герасимовна начинает свой поход за поздней любовью вполне традиционно, по Островскому: бескорыстно спасая заблудшего Николая, оплатив его карточный долг. Все поражены. Однако дальнейшее с христианским рвением спутать невозможно. Кульминационное объяснение завершается бурным танцем — с высокими поддержками, взволнованными вспрыгиваниями на скамейку и размахиванием револьвером (Николай Реутов, разумеется). К предмету своей страсти Людмила является в прелестном сером платье, отягощенном смелым розовым бантом и зеленым поясом, провоцируя на цитату: «На вас зеленый пояс — это нехорошо». И вправду нехорошо — намерения барышни нехитры и недвусмысленны. Герой несколько обескуражен стародевическим напором.

В спектакле забавно смещены акценты: Людмилой движет не столько желание спасти чужую душу любой ценой (своей жизни, чести отца), сколько выстраданное право на мелодраму, на эгоистическую безрассудную страсть. Она в этом спектакле — тоже игрок, только в отличие от Николая играет исключительно по-крупному, делая единственную ставку в жизни. К финалу спектакль все сильнее напоминает пьесу «Банкрот» («Свои люди — сочтемся»): молодые герои, соединившиеся, конечно же, по любви, однако и не без расчета, ласково, но целеустремленно теснят стариков на обочину жизни (получая солидное приданое, отбирая адвокатскую практику). А впрочем, согласно тексту автора, «все чинно и благородно». И юридически безупречно.

Лилия Шитенбург
Журнал "Город 812" №6 (70), 22 февраля 2010 г.
http://ptj.spb.ru/pressa/svoi-lyudi-sochtemsya/

Проходя по улице и глядя на освещенные окна, кто не захотел бы заглянуть внутрь? Увидеть, как и чем живут люди. Это простое человеческое любопытство делает зрителей спектакля по пьесе Александра Николаевича Островского «Поздняя любовь» благодарными и доверчивыми. Да и мизансцена Владимира Туманова и Александра Орлова превращает зеркало сцены именно в такое окно (заодно и в зеркало) – за ним скромная просторная комната, проходная, а из неё житейские тропы ведут в комнату хозяйки, её сына, в жилища отставного адвоката и его дочери. Этажерка, конторка, вешалка, скамья, стол в центре – интерьер «захолустья». От всего этого зазеркалья веет как будто ровной, ничем не примечательной жизнью. По сравнению с сюжетами Шекспира у Островского и в самом деле тишь, гладь, да божья благодать. Но и тут случаются бури и катастрофы местного масштаба. Они, правда, заканчиваются, как в «Поздней любви», миром и брачными парами, но волнуют и трогают не шутя.

Спектакль Молодёжного театра «Поздняя любовь» – о чести, достоинстве и правилах жизни. О нравственных заповедях, следовать которым человек должен не по наставлениям и не из-за страха, а по душевной потребности. Но кроме всех этих весьма важных тем, спектакль Молодёжного – о любви: смешной, настоящей, продажной, робкой и сильной. О поздней любви.
Актёры, занятые в «Поздней любви», сроднились с ролями. Временами кажется, что они брали уроки старого Малого театра в Москве. Сердобольная, хитроватая, ворчливая Фелицата Антоновна (Ирина Полянская) – характер с подсказками, с подложкой. Принарядившись к финалу, к заключительному выходу с Маргаритовым, она показывает, что о своей личной поздней любви тоже думала. Трогательный дурачок Дормедонт (Евгений Титов) удаляется со сцены под ручку с властной красавицей Лебёдкиной (Светлана Строгова) – и похоже счастья на свой лад он дождался (если, конечно, это не просто постановка поклонов). Мачо с московской окраины Николай Шаблов (Андрей Кузнецов) находится в кризисе переходного мужского возраста, и это сыграно. Рассеянный Маргаритов (Пётр Журавлёв) все еще держит марку своей профессии, своего имени. Силовые линии спектакля сходятся на Людмиле в исполнении Эмилии Спивак. В её игре общий для всего ансамбля актёрский почерк особенно четок, можно сказать, каллиграфичен. И аккуратно заплетенная косица, и мешковатое неизвестного цвета платье, и потупленный взгляд, и нелепая шляпка, стародевический бурнус нарочиты – никаких претензий, никаких обещаний. Красная ленточка на тонкой шейке – знак готовности к счастью, а когда оно ускользает, Людмила на ходу развязывает эту ленточку и бросает прочь. Актриса сама как будто жалеет эту девицу без приданого. Но тихая, жертвенная любовь - не её история. Людмила ведет борьбу за счастье отчаянно, с обмороками (в старых романах говорилось в таких случаях – «упала как подкошенная»). Без назойливости, агрессии, напора, но с верой и надеждой. Грудные, низкие интонации выразительного голоса, грация в походке, как будто скованная смирением пластика – в Людмиле есть признаки врожденного благородства и женского умения терпеть, ждать. Роль сделана так, что даже следить за рисунком её увлекательно, как это бывает нечасто в нашем театре.

Танец-признание, исполняемые Николаем Шабловым и Людмилой, на первый взгляд выбивается из стилистики несуетливого правдоподобия. Но только на первый взгляд. Хореография (Николай Реутов) этим танцем, летящим поверх мещанской обстановки, открывает еще одно окно – в мир великих и единственных ожиданий, ими полны оба героя. Только по-разному переживают это ожидание. Эмилия Спивак исключает из своего исполнения всякие следы пафоса или прихорашивания. Ее Людмила даже прагматична – и будущего мужа, и приданое, доставшееся ей ценой последней, самой тяжкой, нравственной жертвы, она принимает с неким, я бы сказала, тихим восторгом. И видно, что никакой заслуги она за собой не числит. Сцена выбора между отцом и Николаем, минута передачи денег от отца к жениху, - сильные точки спектакля. Людмила не видит денег, не смотрит на них, её взгляд прикован к любимым лицам.

Интересно, что в давнем телефильме, где роли Маргаритова и Людмилы играли Смоктуновский и Анна Каменкова, ударение было сделано на чрезмерной гордости, черте, как будто заимствованной у Достоевского. Не то в постановке Молодёжного. Характер, созданной Эмилией Спивак, соединяет кротость и волю. Людмила послушна, и это качество не только не принижено актрисой, но и возведено в человеческое и женское достоинство. «Все движения её скромны и медленны» - из указания автора пьесы Эмилия Спивак извлекает тьму подробностей. Так прозаическая поэзия Островского находит адепта в режиссуре Владимира Туманова и в игре актрисы.

Если зеркало сцены превращено режиссёром и художником в окно, если танец, поставленный хореографом для Николая и Людмилы - тоже окно во внутренний мир героев, то возникает вопрос о дверях. Островский в первой же ремарке описывает никак не меньше четырех дверей! А их нет в этом спектакле. Как нет и замкнутого павильона – житейское пространство открыто, его не ограничивают стены, жизнь течёт, свободно переходя во все стороны света. Даже задник – более декоративная пластина, чем реальная деталь дома Шабловых. И в этом заднике есть одна загадочная подробность – не дверь, а щель, в которую входят и из которой выходят персонажи. Сценограф уровня Александра Орлова не поленился бы поставить стены и двери, если бы посчитал их необходимыми. А раз так, то в отсутствии дверей надо искать особый поэтический смысл. Возможно, он открывается в самом конце, когда Людмила и Николай застывают в узком проеме, и игрой света их фигуры, многократно и разнообразно освещенные, меняются: то это чистые силуэты, то погружённые в сияние абрисы, то трехмерные, достоверные скульптурные изображения.

Спектакль заканчивается видео-аккордом, фотосессией, удостоверяющей хороший конец. Герои просто смотрят друг на друга. В таком символическом долговременном узнавании или познавании есть нечто грустное. Может быть, то, что одна трогательная история, подсмотренная в окно с улицы, множится, растворяется в бесконечности подобных происшествий, теряется в дали, ускользающей от нас, как исчезает снятый на пленку пейзаж, интерьер, натюрморт, портрет. Согласитесь, что это не просто Островский, а ещё и философия жизни. В ней двери – косная мелочь.

Елена ГОРФУНКЕЛЬ
Газета "Pro-сцениум" №23-24, январь-февраль 2011 г.
http://mtfontanka.spb.ru/pro_stceniym/103-104-23-24/10.htm

Макбетовские страсти в рождественской аранжировке.

Гений Островского вновь нашел достойное воплощение... :
- корректно спокойные декорации и костюмы серых оттенков акцентируют внимание на лицах героев и делают честь художнику-постановщику и художнику по костюмам.
- герои, в лице актеров, как на подбор! Кастинг и режиссура – на высоте! А это, в свою очередь, предельно достоверные:
- растерзанная оптимистка- мать с хабальской прозорливостью и картишками под сукном;
- актер со страшными глазами в роли Николая Шаблова – воплощение сердцееда и мечты девичьих грез;
- младший сын – достоверно- органичный недоросль;
- бедовая вдовушка со страстью к шопингу и сексуальным утехам;
- вульгарный хищник-делец купец Дороднов.
О недостатках, которые незаметны, начиная с пятого ряда:
- актриса, в роли Людмилы, (немолодой, между прочим, девушки!) на самом деле слишком красива, юна, великолепна и чувственна;
- актер, в роли ее отца, – прогоревшего стряпчего-адвоката,
слишком уж старательно оправдывает звание заслуженного артиста России).
И тем не менее. Радость узнавания всегда является залогом успеха. Здесь она присутствует безусловно. Равно, как и память о горечи собственных потерь (доказательством чему являются слезы, что я видел на глазах зрителей).
Можно, конечно, еще позаумничать о том, что « неконтролируемое добро есть зло», однако сейчас речь идет о достоинствах спектакля, а не пьесы. И достоинства эти неоспоримы, потому что они:
а) будоражат душу и
б) собирают полный зал.

26 декабря 2010 г.
http://www.afisha.ru/performance/79925/review/354895/

Судя по работам Туманова в МДТ и в Молодёжном, режиссер этот - режиссёр вдумчивый, добрый и уважающий зрителя. Спешите видеть - "Поздняя любовь" - на редкость академический спектакль, в лучшем смысле слова "академический". Туманов изредка радует режиссерскими находками, но в основном отдает всё на откуп замечательным актёрам Молодёжного. Вместе им удаётся избежать ненужного пафоса текста Островского и без всякого морализаторства рассказать о таких редкостях, как честь и благородство, почти забытых современным театром.

Впервые увидел на сцене Эмилию Спивак. Если она в других своих ролях иная, то это замечательная актриса. Она идеально ведёт роль, ни на минуту не забывая об эпохе тургеневских девушек. Идеальные паузы, движения, внешность.

Это спектакль, в котором заметен актерский ансамбль. И главные герои, и второстепенные удерживают внимание на протяжении всего спектакля. К ним начинаешь привязываться, как к родным, над кем-то незлобно смеёшься, кому-то хочешь счастья, кем-то возмущаешься.

Очень понравилась хореография и костюмы.

С удовольствием схожу ещё раз

16 июня 2010 г.
http://www.afisha.ru/performance/79925/review/333275/