Статья "Драма в границах киноэкрана" (о спектакле Молодёжного театра "Отелло") в Петербургском театральном журнале (2003 г.)

Храбрые воины

Молитва...

Но нынешний Яго не так-то прост. Современная интерпретация шекспировской трагедии обрела здесь неожиданные акценты. И полем битвы оказалось не только сердце Отелло, но и Яго, который не без причины выстрадал: «Я ненавижу мавра…». Переплетение судеб и страстей, жестоких мужских игр, где женщины - лишь повод для столкновения, завязали именного этого Отелло (Роман Агеев) и этого Яго (Роман Нечаев) в такой путанный кармический клубок, который нет возможности распутать, а только рассечь ударом меча. И они рубят, не задумываясь. Оба идут до конца, до самой последней черты, только лишь для того, чтобы доказать очевидное: в этой битве не может быть победителей. А месть другому оборачивается местью самому себе.

Алексей Утеганов (режиссер) о спектакле:
В результате работы над спектаклем возникла отточенная формулировка, про что спектакль. То есть сверхзадача была мной понята и доведена до сведения актеров. Она вызвала восторг в рядах исполнителей. А формулировка такая: мужчина, убивая женщину, становится человеком. Но, к сожалению, мужчина, по природе своей, становясь человеком, погибает в этом мире. Он не может жить, потому что привык быть непонятно кем. Но именно женщина ведет его к тому, для чего он предназначен. Мы пытались уйти от бытовых мотивировок, поэтому у нас написано, что это все-таки трагедия. Потому что в основе всего этого дела лежит смерть.

Спектакль «Отелло» в процессе своих репетиций значительно повысил демографическое давление внутри Молодежного театра. У товарищей Отелло, Яго, Кассио, а также примкнувшего к ним Алексея Одинга родились дети – девочки и мальчики, а раньше этого не наблюдалось. Кроме того, Дездемона, которую в то время репетировала Дарья Юргенс, за месяц до премьеры оказалась очень сильно беременной, хотя до этого убеждала нас, что абсолютно ничего не будет заметно. Начали репетировать спектакль «Отелло» - и стали рождаться дети, прямо на удивление!

Анна Геллер (исполнительница роли Эмилии, жены Яго) о спектакле:
Эмилия – одна из самых желанных и любимых моих ролей. После премьеры в 1998 году «Криков из Одессы» долго не было большой и серьезной работы. И всю творческую недосказанность и нереализованность я выплеснула на роль Эмилии. Некоторые зрители в ней видят темы Кармен, женщины-«вамп»; а другие - легкую, веселую и очаровательную женщину, умеющую посмеяться над другими и над собой. Она разная. В других постановках и трактовках пьесы «Отелло» Эмилия оказывалась второстепенным персонажем, как получилось у нас – судить зрителям, но мне она очень нравится. Я ее в шутку называю «Дорогая Кармен Ивановна».

(из журнала "Молодёжка" №6)

Глядя на любую петербургскую сцену, постоянно напрягаешься: «А где я видел этого артиста?». Таков эффект сериальных съемок, призвавших под свои знамена почти всю артистическую когорту города на Неве.

Неоднократно мелькал в сериалах и Алексей Утеганов, выпускник ЛГИТМиКа (я так и не помню, как по-новому называется наш вуз, ныне академия), режиссер, сын Александра Утеганова, много лет руководившего Мариупольским драмтеатром. На телеэкране Алеша благодаря ярко выраженной восточной внешности в основном играл лиц кавказ-ской национальности. В силу того же обстоятельства его на улицах вечернего Питера постоянно останавливают коллеги героев вечного сериала «Менты», в котором Утеганов, конечно же, тоже снимался.

Но если в кино он вынужден соглашаться на проходное и суетное, то на театральной сцене Алексей Утеганов предпочитает большое и вечное. После «Маленьких трагедий» А.С.Пушкина, поставленных в Мариупольском драмтеатре, молодой режиссер «замахнулся» на «Отелло» Вильяма Шекспира в Санкт-Петербургском Молодежном театре на Фонтанке, причем замах был таким, что о спектакле заговорил театральный Питер, который очень трудно чем-либо удивить.

Алексей гордится, что в спектакле так и не прозвучали хрестоматийные фразы, насчет того, что «она его за муки полюбила» и «молилась ли ты на ночь, Дездемона». Этим расподобление классических стереотипов, естественно, не ограничивается. Начнем с того, что Отелло – белый. Молодому актеру Роману Агееву (кстати, тоже до боли знакомому по сериалам) не понадобился трюк великого Сальвини (итальян-ский трагик, забывший загримировать руки, сделал вид, что он играл в белых перчатках), трагедия его Отелло вовсе не в том, что он черен. Хотя, впрочем, собственно, никакой трагедии и нет, внутренне трагической фигурой является, скорее, Яго.

Конфликт здесь не носит даже малейшего этнографически-национального оттенка, весьма приблизительно можно сказать, что он лежит в культурно-психологической плоскости. Отелло - человек непосредственных реакций, он целен, прям, простодушен, полутонов не воспринимает. Этакий земной, необработанный самородок, представитель базисной, корневой культуры. Лишь в этом смысле он – человек Востока. И сопровождают его ориентальная музыка и яростная народная пляска.

Еще Отелло очень молод. Как и Дездемона Эмилии Спивак – этакая босоногая хиппи, хрупкий цветок, сама естественность, потянувшаяся к сильному, яркому, активному парню. Так тянутся к нему и многие другие персонажи, так притягивает он удачу, что вызывает недоумение, презрение, а потом зависть и ненависть интеллигентного, рафинированного, куда более утонченного мальчика – Яго (Роман Нечаев). «Я ненавижу мавра», - как молитву, повторяет он на исповеди. Чтобы претворить в жизнь это испепеляющее чувство, ему не нужно особенно интриговать и стараться – стоит лишь запустить механизм ненависти, дальше его подхватят все участники событий, в том числе Отелло.

Очень интересный спектакль поставил Алексей Утеганов, не такой, правда, ошеломляющий, как «Гамлет» Андрея Жолдака, что, на мой взгляд, и слава богу. Но об этом – в следующий раз.

Татьяна Коростелева

Молодежный театр на Фонтанке, скрывающийся за старыми деревьями Измайловского сада, место особое. Сюда приходят на спектакль и становятся верными друзьями и поклонниками на долгие годы. В Молодежный театр хочется возвращаться — чтобы прикоснуться к неповторимой атмосфере его спектаклей, сотканной из мудрого понимания, мягкой иронии, тончайшего проникновения в мир чувств. Это - театр, где верят в то, что человек – прекрасен, и что все усталые и измученные души найдут тихую пристань. Спектали Молодежного театра можно смотреть много раз, и каждый раз они буду звучать по-новому, как хорошая музыка. Ведь зритель, приходящий в театр, тоже влияет на происходящее на сцене – своим смехом, слезами, тишиной… (ой как хорошо сказано! - и я абсолютно согласна с этими словами)

Одна из последних премьер театра – трагедия Шекспира «Отелло» (художественный руководитель постановки - н.а. России Семён Спивак, режиссёр - Алексей Утеганов).

Этот спектакль создала молодая команда – он напоен их энергией, удалью, жаждой игры. Здесь много смеются, прекрасно танцуют под зажигательные балканские мелодии, стильно дерутся на бутафорских мечах.

Вещественный мир «Отелло» прост. Деревянный помост сцены, железная упавшая люстра, бочка с водой, потертые кожаные штаны и колеты у мужчин, натуральные ткани женских платьев… Отелло (Роман Агеев) — вызывающе молод. Он – современный варвар. Он - брутален, он может напиться и подраться, он – солдат, «не знающий слов любви»… Этот Отелло не станет оправдываться, не расскажет, как зародилась их любовь с Дездемоной, не будет знаменитого «она меня за муки полюбила»… Но в его любовь веришь с той, первой сцены – где Он и Она смотрят в глаза друг другу, и грубый Отелло нежно и гордо повязывает на талию возлюбленной платок – символ их союза. А вокруг идет сражение: в замедленном ритме кружатся Яго и Кассио, оберегая влюбленных от Родриго и стражи.

А потом – будет буря, гибель вражеского флота, и Кипр – Эдем для любящий сердец. Ночью Отелло и Дездемона будут выходить на берег, подниматься на маяк, слушать тишину и шептать что-то друг другу, и слышать их будет только море. Но у трагедии свои законы. В прекрасном Эдеме появляется змей. Яго отравит ядом подозрений любовь Отелло. Яго (Роман Нечаев) – не воплощение зла, его душа тоже истерзана ревностью, ведь кто-то сказал, что Эмилия ему неверна, и теперь он готов уничтожить все и всех, чтобы найти покой. Может, поэтому ему дается один-единственный шанс, когда он может поверить в любовь своей жены и остановиться.

Но появляется Отелло – и вновь оживают подозрения Яго, и игра продолжится. Зло порождает зло. И теперь за Отелло ходят по пятам трое – порождения темной стороны души Отелло, порождения его ревности и подозрения. А Отелло с каждой сценой будет уходить все дальше и дальше по дороге, ведущей в его личный ад, - будет требовать доказательств измены любимой жены, жестоко избивая Яго, будет осыпать Дездемону площаддной бранью, вот только посмотреть ей в глаза уже не сможет. И Дездемона (Эмилия Спивак) сменит белое платье надежды на платье цвета крови. Она еще будет заклинать счастье, но ее ждет смерть от случайного удара мечом. Отелло замахнулся на Яго, но поразил Дездемону. Вы такого не ожидали?.. Ну что же, у театра – свои законы, а у создателей этого мира – свои права. А финал… Зло разоблачено, вот только радоваться этому некому. Любовь мертва, Отелло вершит над собой суд… Гаснет свет.

Зал взорвется апплодисментами. Артисты выйдут на поклон, и мужская часть труппы еще раз станцует жесткий и красивый танец.

Семен Спивак поставил шекспировскую драму без кровати

В Молодежном театре на Фонтанке случился... «Отелло». Спектакль, вызвавший бурю эмоций у российских критиков и выдающийся в мировой шекспириаде — из ряда вон. Споры вокруг этой постановки не затихают. Одни говорят, что «Отеллло» — шедевр, другие — что ужаснее этого спектакля ничего не видели. Истина, как всегда, где-то посередине. Постановка Спивака необычна и, бесспорно, зрелищна. Хотя кое-какие огрехи в ней можно отыскать.

Ругают спектакль потому, что этот «Отелло» непривычен. У десятка других режиссеров, обсосавших драму Шекспира до косточек, действо на сцене протекает медленно. В Молодежном театре сценическое время летит как стрела. Стремительность подкреплена танцами, рыцарскими поединками и, в общем-то, эпикурейским духом героев. Зритель едва успевает следить за сюжетом, в такой водоворот приходится ему нырять.

Но главное, Отелло (Роман Агеев) здесь — вовсе не потерявший голову от ревности мужчина. Традиционный страстный мавр превращен Спиваком в циничного и раздираемого внутренними противоречиями служивого. Дездемона — его трофей, а ее измена — досадная, порочащая репутацию сплетня. Отелло и сам-то не верит в это, но смешки и мнимые нападки на «рогоносца» за спиной доводят до бешенства. Он должен проучить Дездемону хотя бы потому, что хочет остаться в глазах подчиненных супергероем. Демоны сомнения гложут его изнутри. По Спиваку, он не собирался душить жену, просто пока вера боролась с неверием, Отелло потерял голову…

Необычно и то, что роль Эмилии, супруги «злодея» Яго (Анна Геллер), здесь выплывает на первый план. Другие режиссеры не обращали на нее внимания. Противопоставление прошедшей «огни и воды» Эмилии и неопытной Дездемоны объясняет многое в поступках и чувствах обеих. А Яго (Роман Нечаев) в трактовке Спивака вовсе не подлец. Он очень несчастлив в семейной жизни и рассказывает Отелло, по сути, о своих дрязгах, подозрениях и унижениях. Кто виноват, что мавр принимает это так близко к сердцу и примеряет его ситуацию на себя? Удивительно, что дуэт Яго — Эмилия порой затмевает даже Отелло с Дездемоной.

Когда Яго понимает, что остановить закрученное им «колесо» невозможно, он приходит в ужас от содеянного. Тем-то и отличается настоящая трагедия от драмы, что в драме еще есть надежда что-то понять, исправить, а в трагедии это практически невозможно. Так вот, «Отелло» в Молодежном театре на Фонтанке трагедия в кубе. Отелло —Дездемона, Яго — Эмилия и Отелло —Яго, вот три кармических завязки, которые может разрубить только смерть. Спивак исследует историю морального падения некогда сильного, благородного и честного человека Отелло. Все, что попадается ему по ходу этой моральной деградации, гибнет.

Кстати, традиционной широкой кровати посреди сцены нет. Удушение, как таковое, тоже убрано. Хотя поначалу прорабатывали 100 вариантов этого финала, некоторые получались очень красивыми. Но Семен Спивак решил, что не важно, где и как физически это происходит. Агрессия уродлива уже сама по себе.

Работа над спектаклем длилась полтора года, и хотя на сегодняшний день «Отелло» сыгран лишь несколько раз, интерес к нему колоссальный.

«В наше время практически невозможно ставить трагедию в чистом виде, — признался режиссер за кулисами, — бельканто сейчас нет! Перефразируя классиков, добавлю: если трагедия невозможна, а фарс наводит скуку, нам остается только эксперимент!» Кажется, что эксперимент Спивака с «Отелло» не провалился.

25/06/2003
Наталья ЧЕРНЫХ
"МК в Питере"

Тема ревнивых мужей и их жестокости, похоже, лидирует в этом сезоне. Два лермонтовских "Маскарада" появились в крупнейших театрах Петербурга, на подходе - "Отелло" в Молодежном театре на Фонтанке. Ставит шекспировскую трагедию Семен Спивак. Вопреки ожиданиям давних поклонников Молодежного, "Отелло" у Спивака не будет историей чистой и нежной любви мавра-военачальника и дочери венецианского дожа, а будет историей разрушения и полного краха личности.

- Семен Яковлевич, наконец вы решили поставить трагедию. Не трагикомедию, не трагифарс, не драму - высокую трагедию. Почему?

- Меня увлекла тема. И потом, что значит - не трагикомедия, не драма... Ведь чистой трагедии, как и чистой комедии, не бывает. Поэтому трагедию мы понимаем как драму. А по форме это как будто бы кино. В нашем театре на этом спектакле впервые появляется сцена. Мы специально построили помост.

- И зачем это вам?

- Приподнять ситуацию. Чтобы зритель немножко отстранился.

- Что и предполагает трагедия.

- Да, и хотя артисты будут не на котурнах, их возвысит сцена.

- А будет ли на сцене красиво?

- Будет. Костюмы у нас делает художник кино Екатерина Шапкайц, она сейчас работает на фильме "Трудно быть богом" Алексея Германа. А сценография Натальи Дмитриевой, выпускницы нашего института. Наталья с Крамером делала спектакль, это художник с молодым широким ощущением, не знающая осторожности.

- А музыка?

- Как всегда, над музыкальным оформлением работает Иван Благодер.

- Что, неужели запоют?!

- Текст "Отелло" - конечно, нет. Петь будут католические каноны, хоралы. С этого начинается спектакль. И заканчивается.

- А кто у вас, Семен Яковлевич, играет?..

- А какая разница?..

- И все-таки?

- Отелло играет Роман Агеев, мой замечательный ученик, а Яго - Роман Нечаев. Дездемону репетировала Дарья Лесникова, но в течение некоторого времени она играть не сможет, - и мне предложили, - а я согласился, - что по психофизическим данным на эту роль подходит моя дочь Эмилия. Она сейчас заканчивает Театральный институт - мы пробуем с ней работать.

- Когда-то вы мечтали поставить с ней "Ромео и Джульетту".

- Может, и это сделаем. Я Шекспира не репетировал двадцать лет. Когда окончил институт, в Ленкоме поставил "Сон в летнюю ночь", очень неплохой спектакль был. Сейчас вспоминаю свои ощущения, очень интересно...

- Сильно изменились?

- Я? Да.

- Нет, отношения с Шекспиром.

- Да, я стал более уважительно относиться к Шекспиру. Тогда один критик как позитив отмечал некую грубость спектакля. Но сейчас мне кажется, что этой грубости можно было избежать. Но, конечно, должны быть и юмор, и легкость. Спектакль должен быть легкий, но глубокий.

- И про что ваш спектакль? Опять, как водится, о большой, настоящей, искренней вере?

- У нас с вами в Театральном институте, наверное, один и тот же был педагог по зарубежной литературе, Борис Александрович Смирнов, да? Так вот, помните, когда он говорил о драматургии, всегда начинал одной и той же фразой: "Это пьеса о власти голого чистогана"... Так и мы в нашем театре всегда ставим о настоящей вере, конечно же. Но на этот раз мы решили расширить поле исследования. Я считаю, мы в спектакле всегда проводим психологическое исследование на какую-то тему. В этой истории нас интересует вот что: есть прекрасный человек, благородный, сильный, - и мы хотим посмотреть, что такое деградация, на примере этого человека. Прямо на глазах у зрителей. Деградация ведь очень похожа на старение. Когда человек каждый день у зеркала, он себя не видит. Зато когда его увидят со стороны: "Боже, как он постарел!" А здесь: "Как вы деградировали, о, как вы деградировали!" У меня есть определение деградации. Мы все стремимся к получению удовольствий, радости, верно? Так вот, деградация - это получение радости от все более низких вещей.

- То есть Отелло у вас никак не получается положительным страдающим героем?

- А что, он - положительный? Он - хороший человек? Дездемона ведь ни в чем не виновата, правда? Что ж мы его всегда страдальцем таким воспринимаем? Да, он потом опомнится, но ведь он стал... в общем, мерзавцем, если не сказать хуже. Мы его не осуждаем в спектакле, не тычем в него указующим перстом. Но он - подлец. И не нужно романтизировать подлецов.

- А как же пушкинская идея "Отелло не ревнив, он доверчив", которой все пользуются?

- Доверчив... Есть такая мудрость: "Доверяй, но проверяй". Наше время - время манипуляторов, оглянуться не успеешь, как тобой уже вовсю играют, и надо быть настороже.

- Но не может же быть, чтобы ваш герой изначально был отрицательным, это не ваш стиль!

- Я люблю, когда в спектакле есть превращение. Тогда интересно. Вот мы видим, как человек, который любил, с той же силой начинает ненавидеть. А все остальное - дополнительные средства, чтобы все это подчеркнуть, проявить, сделать, условно говоря, цепочку психологических фотографий.

- А какое место отводится в вашей концепции Яго?

- Яго - это тема, которая для меня имеет огромное значение: "счастливый человек, у которого все спорится, - и несчастный человек". Отелло - счастливый. Красавица жена, работа, слава, победы. А Яго - неудачник. Потому что несчастный. А несчастный он потому, что не любит мир. И никого не любит. У него проблемы с женой, она для него слишком свободна и становится все свободнее, потому что невостребована им... Кстати, я надеюсь, что у нас впервые за все постановки "Отелло", - которые я видел, конечно, - будет Эмилия, жена Яго. Ведь нигде Эмилии нет. Нет, появляется на сцене какая-то женщина, что-то говорит... Но это совершенно проходной персонаж. А я надеюсь, что у нас появятся отношения между Эмилией и Яго. Так вот, Яго себе не может простить, что он несчастен. А дальше получается, что несчастный человек распространяет вокруг себя несчастье как бациллу, как грипп. Я считаю, это потому, что он не принимает свою жизнь. Это такой закрытый для жизни человек. И он думает, что у него все плохо, потому что этот сделал то, этот то, все виноваты, а он-то хороший, но об этом никто не знает. Вот на этом мы строим конфликт Отелло и Яго. Эта тема меня тоже очень волнует.

- Мы ни словом не коснулись пары, не менее важной в этой истории, - Дездемоны и Кассио. Им в вашей системе места я не вижу. Они что же, просто такие бедняжки пострадавшие и все?

- Ни в коем случае. Они просто многого не понимают. И в этом есть наивность и прелесть настоящего искусства: когда зритель больше знает, чем персонаж. Для артиста это ведь очень трудная задача - играть, как бы не зная сюжета. Но это древний способ постановки.

- От античности вообще-то идет.

- Вот-вот. А Дездемона и Кассио до какого-то момента не понимают, что вокруг происходит. А мы понимаем. Дездемона живет счастливо, а когда какие-то странности возникают вокруг, она их отбрасывает, относит на счет своего недавнего замужества. Люди, вступив в брак, начинают ведь привыкать друг к другу, пристраиваться: тут удобно, там неудобно, тут жмет человек, там не жмет... Она думает: у него, наверное, привычка такая, как-то странно себя вести... Она его любит так, как может любить человек только в первый раз.

- И можно сказать, в последний.

- Можно сказать и так... И трагедия вырастает сама, от того, что Дездемона так и живет в неведении.

- А Кассио - просто вспомогательная фигура?

- Нет. Можно назвать его игрушкой в чужих руках, но ведь такая игрушка - уже не просто игрушка, это определенная жертва...

- То есть он оказался на огневом рубеже, будучи совершенно ни при чем?

- Да. Он ничего не понимает. Вокруг него плетется интрига, глубочайшая. А ему эта интрига безразлична!

- А Дездемону он любит?

- Нет. Никакого отношения к Дездемоне он не имеет. Он друг Отелло, его любит множество женщин, да он и сам не прочь, но Дездемона тут ни при чем.

- В результате Отелло постигло справедливое возмездие, когда он на себя руки наложил? Или он сошел с ума?

- Он немножко раньше все понял...

- Раньше, чем задушил любимую жену?

- Скажем так: он ее убил и понял, что может уничтожить страсти, губящие его изнутри, только убив себя. Другого спасения нет. Между прочим, тут интересная вещь. Вот и я, и вы, и наши артисты, и все мои знакомые считают, что Отелло Дездемону задушил. На самом деле, он ее не задушил. Прочитайте пьесу! Он стал ее душить, в дверь постучали, он заторопился и ударил ее ножом! А нам кажется, что он ее романтично задушил. Для меня это было просто шоком. Оказывается, он ее добил, зарезал, как курицу! И мы будем говорить о нем как о страдальце! Извините!..

- Да пожалуйста...

- Современный театр немножко отстраненный, ироничный. Чтобы не играть Отелло с вытаращенными глазами и размашистыми жестами - сразу скажу, я не видел спектакля Някрошюса, - мы придумали такую штуку: нутро Отелло играют три актера, пластически. Его страсти - зависть, ревность, - они и заставляют его деградировать. Они будут в одинаковых костюмах, без слов. Мы выстроили пластический текст.

- Вы это делали уже в "Священных чудовищах".

- Там мы только начали, попробовали. А здесь решили на этом строить концепцию.

- И это будет только у Отелло, или всем остальным тоже положен оживший внутренний мир?

- Только у Отелло, потому что он центральный герой. И еще мы уяснили одну вещь. Чтобы поставить "Гамлета", нужно ответить на вопрос: почему он так долго тянет, ведь он все знает уже в начале спектакля. И каждый отвечает по-своему: он растет как личность, он слишком интеллигентен, и так далее... Тот же вопрос возникает и по поводу "Отелло": почему он три акта тянет с убийством? И мы поняли, почему: в нем борются два чувства. Он ее страшно любит, а должен убить - и не может. У нас в спектакле он убивает ее с четвертой попытки.

- Жестоко. А почему он с ней не разобрался более по-человечески? Не спросил, например? Потому что он такой темпераментный? Гамлет - понятно, почему такой неторопкий, потому что скандинав, а этот - мавр венецианский, так что же, сразу убивать?

- У нас он убежден, что она ему изменила. И его с этой уверенности не сдвинуть. Но - он не может ее убить. Он ее так любит... Я скажу кощунственную вещь, но... он доходит в размышлениях до такого: пусть, пусть она ему изменяет, но пусть живет с ним. Он готов к этому,готов ее простить, но природа ему не дает возможности смириться. А так как он мавр, почти араб, его корни все больше и больше дают о себе знать... Он думал, что он уже европеец, а тут такое...

- Впервые для вас стало принципиальным происхождение героя.

- Не происхождение - культура. Здесь война культур.

- Мы начали с темы трагедии. Трагедия предполагает наличие рока, фатума, предопределенности, верно? Как вам кажется, есть рок или нет никакого рока, человек сам творит свою судьбу?

- Какая-то предопределенность всегда есть. Все является нашим роком. Рок ведь не обязательно некая катастрофа, ужасное событие, страшное известие. Рок может быть и в положительном смысле. Чей-то рок - быть Александром Македонским! Или хотя бы Александром Первым. В крайнем случае, Вторым. Воспитание человека, окружающая его среда, культурный слой - это же тоже предопределение судьбы. Жизнь человека, на мой взгляд, складывается так: рождается человек - и начинаются испытания. Чем больше он испытаний преодолевает, тем больше и выше ему испытаний предлагается. Человек растет, и растет его враг. И какой-то забор мы не можем перепрыгнуть. Вот тут и начинается трагедия. Как жанр жизни.

- Так выходит, каждая жизнь - трагедия?

- А как же?!

Елизавета Минина, 15.04.2003
© Елизавета Минина, "Театральный Петербург"