Особая стать и узнаваемая «балетная походка» - вот что отличает актрису Молодёжного театра на Фонтанке Надежду РЯЗАНЦЕВУ от многих её коллег. А ещё восторженность оценок и способность изумляться прекрасному, свойственная детям и талантливым людям. В январе у актрисы юбилей, но верится в это с трудом – столько в ней легкости, не свойственной накопленным годам.

- В детстве мне попалась книга Галины Улановой о годах её учебы в хореографическом училище. Меня тогда очень огорчили нечеловеческие трудности и эмоциональные перипетии, которые ей пришлось пережить. А чем для вас была балетная пора вашей жизни?

- Я училась в московском хореографическом училище при Большом театре. Мы жили под Москвой и я, как и многие девочки, мечтала о балете. И когда моя подруга собралась поступать, то и я отправилась с ней за компанию. Но её не приняли, а я прошла весь чудовищный конкурс и поступила. Дом родной был от Москвы далеко – 120 километров, и меня определили в интернат. Так в 10 лет закончилось моё детство. Хотя на всю жизнь остались непосредственность, и даже инфантильность.
Условия в училище действительно были суровые, потому что ты, ещё в общем-то маленький человек, сам за всё отвечаешь. Бог мне здоровья не дал, и скоро стало понятно, как это всё тяжело. Учёба давалась мне труднее, чем другим девочкам, часто из-за непомерных нагрузок я болела, потом догоняла, и стоило услышать от педагога: «Надя, браво!» – как опять болезнь и всё нужно начинать сначала. В 15 лет весь этот марафон закончился реанимацией. А потом врачи сказали – балет для вас невозможен…

- И, однако, такая школа многому вас научила?

- Конечно! Прежде всего, преодолевать целый спектр трудностей. И не только у станка! Это выработало дисциплину и терпение. А ещё приучило к аскетичности. Балетное училище – это, своего рода, суворовское училище для девочек. В интернате выдавали «обмундирование»: два платья на зиму, два платья на лето, два пальто, двое сапог, одни туфли. Почти солдатский набор. И так получилось, что у меня абсолютно не сформировалось женского стремления украсить себя, подать. Я довольствуюсь малым. Иногда силой заставляю себя подумать о каких-то нарядах, заставляю себя купить что-нибудь, уговариваю: «Надя, ты же актриса!». И с едой – крайняя непритязательность, порой и не помню – ела или нет. В училище было так трудно и душевно и физически, что ни времени, ни сил на нормальные девичьи проявления не оставалось. Теперь я понимаю – это меня многого лишило. Но что делать - это уже так…

- Для вас вердикт врачей стал приговором? Тяжело было смириться?

- Да! Несмотря на все сложности, у меня была ясная картина мира, а тут она в одночасье распалась! Я вернулась к родителям, пошла в обычную школу. Ситуация для меня была совершенно диссонансной. Я словно потеряла реальность и понимание, как мне жить дальше и что делать. Мне кажется, что до конца тот стресс так и не завершился, он остался где-то внутри, не позволил мне окончательно войти в мир: я до сих пор зачастую не ориентируюсь в каких-то вопросах социума. Но это - особенность моей личности…

- И потом театр возник как альтернатива?

- Безусловно! Сестра училась в Воронеже в театральном институте. Это было нечто наиболее близкое к моей прежней картине мира. Хотя специфика театрального искусства с трудом мне давалась и в институте, и позже в театре. После окончания меня брали и в Москву, и в Питер. В театр Комедии взяли по решению худсовета, потому что времена была странные – ни главного режиссёра, ни директора. Взять-то взяли, а потом никто не знал, что со мной делать. Ведь когда такое решение принимает режиссёр, он берет на себя некую ответственность, понимая, зачем ему нужен именно этот актёр. А я оказалась, можно сказать, бесхозная и, как мне казалось, никому не нужная, абсолютно одинокая в чужом городе. Конечно, всё это создавало депрессивное состояние. Кто-то говорил: «Давай, что-нибудь делай!». А я не понимала как и что… Играла какие-то случайные роли…

- Но потом не случайная роль всё-таки нашла вас…

- Да, режиссёр Лев Стукалов пригласил меня на роль Кончиты в рок-опере «Юнона и Авось». И я всё отдала этой роли, а она словно всю меня в себя вобрала. Помню, что композитор Рыбников, увидев меня, сказал: «Вот такую Кончиту я и писал!». Но Стукалов ушёл, меня пригласили в театр на Литейном, и начался другой период моей жизни. Владимир Сергеевич Голиков дал мне роль Хари в спектакле «Солярис»…

- Это очень сложный, мистический материал. Вы это почувствовали на себе?

- А как же! Именно во время репетиций «Соляриса» я встретила своего будущего мужа – Александра Рязанцева, он играл Криса. И мы родили вполне мистического сына. Впрочем, я играла спектакль даже на седьмом месяце беременности, а потом сразу после родов, и кормила сына прямо в театре.

- Что было первоначальным - любовь героев или ваша?

- Был некий симбиоз. Я была потрясена его талантом, и восхищение естественно переросло в любовь. Он старше, я смотрела и изумлялась тому, как он мыслит, как относится к творчеству! Ну, и как он относится ко мне, как помогает и поддерживает. Творческий союз стал семейным.

- А потом вы ушли из театра на Литейном в Молодёжный? Почему? Ведь всё так удачно складывалось…

- Знаете, я такой человек, на которого очень действует атмосфера внутри театра, мне тяжело находиться в конфликтной ситуации, смутное время – не для меня. Но это был как раз такой период в театре на Литейном. И случилось так, что посмотрев «Грозу» в Молодёжном, я бросилась к Спиваку выразить своё восхищение. Вот, опять восторги! Но главное, через сам спектакль я ощутила совершенно другой воздух театра. На Литейном он был тяжелый, а здесь – лёгкий, свежий. Я рада, что я в Молодёжном, потому что помимо атмосферы и творчества мне важен тот выбранный путь, которым наш театр следует: давать людям силы жить, а не забирать эти силы. Мне здесь хорошо – у меня здесь тоже лёгкое дыхание. За что – благодарность Семёну Яковлевичу Спиваку, автору достойнейшего театра.

- Я знаю, что ваше балетное образование не пропало даром. Вы ведете группы лечебной хореографии, работаете как хореограф и репетитор, последняя ваша работа в Молодёжном – спектакль «Метро». Как ассистент вы активно сотрудничаете с балетмейстером Сергеем Грицаем. Что, на ваш взгляд, отличает его от других профессионалов в этой области?

- Сергей Иванович не просто ставит танцы. Он создает действенный, осмысленный, драматически точный пластический рисунок. И это мне, конечно, очень нравится! Сергей Иванович пригласил меня в театр Ленсовета, где работал над «Ревизором» и меня поразило, как отдельные номера абсолютно гармонично сочетали в себе пластическую и драматургическую структуры. Он удивительный Мастер!

- На ваш взгляд, чего не хватает сегодняшнему миру? Чего особенно не достает людям?

- Это очень сложно определить…

- А если бы вам дали волшебную возможность чем-то одарить людей, что бы вы им дали?

- Любовь! Да, наверное, именно её и не достаёт. Но любовь не как владение, не как страсть, а как состояние души. Я и сама ищу внутри себя гармонию, свет. Возможно, это звучит и пафосно, но для меня это важно. Я не люблю себя, когда я не в состоянии любви. Когда в душе мрак – это ужасно, разрушительно, и меня всегда спасает от этого храм. Сегодня люди часто говорят слово «люблю», но часто это только слово, а не состояние. Любовь позволяет совсем иначе видеть мир. И мне очень тяжело общаться с людьми, которые вне этого ощущения, мне трудно их понять. Но поняв и пожалев, ты способен сохранить себя. Конечно, это трудно, но спасибо храму, который есть у меня, который дает мне силы. И я до сих пор учусь взрослому отношению к жизни, мудрости понимания других. Потому что мне этого очень не хватает, детское во мне мешает принять, что может быть совсем другое, а это мешает в общении. Могу что-нибудь ляпнуть, как-то странно отреагировать и невольно обидеть человека.

- И всё-таки вы человек гармоничный?!

- Я стремлюсь к этому. Мне важно, чтобы в душе не было злых разрушительных эмоций, чтобы внутри были мир и любовь. Я творю этот мир в себе, и храм помогает мне несказанно. Наверное, миро-творчество – это главное для меня.

Беседовала Ирина ЖУКОВА
Газета "Pro-сцениум" №23-24, январь-февраль 2011 г.
http://mtfontanka.spb.ru/pro_stceniym/103-104-23-24/04.htm