Я играл в спектакле по пьесе Рустама Ибрагимбекова – заслуженный артист России Сергей Барковский
Сергей Барковский - один из самых востребованных и занятых актеров Петербурга. Кроме «родного» Молодежного театра на Фонтанке, занят в спектаклях еще нескольких трупп, плюс съемки в кино и на телевидении, работа на радио. В эксклюзивном интервью Trend Life Сергей немного рассказал о ценностях современного кино и театра, о своих профессиональных предпочтениях - В чем заключается философия современного кино и театра?
- Каков вопрос, таков ответ. Современные кино и театр призваны создать новую систему ценностей, коль старая почти разрушена. «Что такое хорошо, что такое плохо», определить всё трудней. Задача театра и кино - не отражать окружающую нас действительность, опускаясь в поисках правды жизни иногда до подворотни, если не ниже. Важно не просто исследовать природу человека, заглянуть в «сущность бытия» и ужаснуться, а найти в них нечто, что может изменить жизнь к лучшему. Надо попытаться усовершенствовать этот мир, дать людям надежду. Ни «чернуха», ни «веселуха», которые заполонили наши экран и сцену, здесь не помогут. Эти крайности сходятся в своей бессмысленности. Нужно говорить о серьезных вещах и проблемах, но легко и, по возможности, с юмором. Я имею в виду не тот пустой и мелкий юмор, который поселился почти на всех каналах, уже оскомину набил и очень недорого стоит. Столько же, кстати, стоят и многочисленные попытки поковыряться в «язвах общества» и «резануть правду-матку». Эта правда… от лукавого. Задача искусства, на мой взгляд, не в этом. Все эти «мерзости бытия» мы и так видим каждый день на улицах и в телерепортажах. Правда жизни - прерогатива журналистов. Все уже устали от агрессии, крови и грязи. Сколько можно ставить человечеству диагноз и смаковать на сцене и экране болезни и патологии. Более того, чем талантливее это делается, тем хуже, так как яд, искусно впрыснутый в публику, труднее нейтрализовать. Такого рода «прививки» для нашего ослабленного социального организма опасны. При таком иммунитете нужны витамины. Пора уже не обличать общество и Человека, а лечить, лечить душу, лечить дух. Нужны светлые картины, добрые спектакли. Так сейчас не хватает теплой, позитивной энергии на сцене и экране! Будем же сеять разумное, доброе, вечное, а не злое, суетное, а значит, неразумное!
Не знаю, ответил ли я на ваш вопрос.
- В театре вы играете разные характеры, а в кино, и особенно в сериалах - однотипных героев. В одном из интервью вы сказали, что для кино вы «темная лошадка». Как считаете, с чем это связано?
- Под «темной лошадкой» я имел в виду отсутствие определенного типажа, который для экрана почему-то очень важен. В театре же - эта неопределенность скорее плюс, потому что не приклеивает к тебе ярлык амплуа и не ограничивает твой актерский диапазон. Вспомните, как пытались вырваться из своих кинообразов-клише, например, Демьяненко или Филиппов. В театре при большей условности шире и возможности, отсюда у меня такое, как вы говорите, разнообразие характеров. Что же касается однотипности моих экранных персонажей, то можем поспорить. Мои герои из кинокартин «Летающий пистолет» («Ниро Вульф и Арчи Гудвин»), «Бедный, бедный Павел…», «Гадкие лебеди», «Обитаемый остров» вряд ли похожи на персонажей из «Травести», «Лесной царевны» или «1814». А роли в сериалах «Улицы разбитых фонарей» («Смерть на пляже», «Шалом, менты»), «Бандитский Петербург» («Адвокат»), «Лабиринты разума» («Монетка»), «Спецотдел», «Пером и шпагой» во многом отличаются от героев сериалов: «Три цвета любви», «Сестры», «Тронутые», «Группа Zета»… Посмотрите, сравните. Обменяемся мнениями.
- О'кей, все ясненько. Скажите, а что вам ближе - работа в театре или съемки в кино?
- А почему работу перед микрофоном забыли и многое другое? Все надо уметь делать, и сделать «близким», иначе не стоит и браться. Если это не близко, если нет искренности, то публика не поверит, а значит, все бессмысленно. Всё это - составляющие профессии, и они требуют разных навыков и умений, иногда противоположных.
В самых общих чертах, в кино игра сдержанная, аккуратная, игра «в себя», по принципу: лучше недоиграть, чем переиграть. В театре выразительность другого рода: Должно быть, для всех зрителей слышно, видно, заразительно, играем «из себя». Тут «не наиграешь - не сыграешь». Но и там, и там нужно быть убедительным, точным, живым… и излучать энергию. Только в кино энергия направляется «пучком», в точку, в камеру, а в театре «веером» по всему залу, вплоть до галерки.
Словом, и то, и другое равно-важно, равно-сложно и равно-близко.
- На чем вы стараетесь сделать акцент в спектаклях? Не хотели бы попробовать себя в качестве режиссера?
- В этом качестве я уже себя пробовал. По одному из дипломов я - режиссер. Мной поставлен детский спектакль «Волшебный полет над Багдадом», идущий на сцене Молодежного театра на Фонтанке. Поняв, слава Богу вовремя, что это дело не моё, я занялся только актерской работой.
Что касается акцентов, то в постановках их делает режиссер. Я же их могу ставить только в роли, и только исходя из того, о чем спектакль. Мы с режиссером можем и должны об акцентах «сговариваться». Но без его санкции делать их в спектаклях я не имею права. Если каждый актер будет играть про своё и что-то акцентировать по своему произволу, спектакли будут разваливаться, как карточные домики. И я, как режиссер это понимая, доверяя режиссеру-постановщику, стараюсь идти за ним.
- Есть ли какая-нибудь роль в театре или же кино, которую вы мечтаете сыграть? На ваш взгляд, чего не хватает современным актерам или актрисам? Не кажется ли вам, что они лишены профессиональной жадности, которая присуща вам?
- Из суеверия не буду говорить о желанных ролях. Часто бывает: загадаешь… и не сбывается. Да и видение роли может не совпадать с режиссерским. И такое бывало. Отвечу так: всё сыграть невозможно, но стремиться к этому надо.
Жадности?! Пожалуй. Но не только в количестве. Главное - в качестве. Запросы у молодых мелковаты, требования к себе слабоваты, задачки простоваты. Боюсь, что это следствие нашего общенационального уже многолетнего кризиса… культуры, которая сейчас уровнем… чуть «пониже плинтуса». Достаточно трезво взглянуть на экран, эстраду, сцену, просто выйти на улицу и послушать, как люди говорят и о чём… «Волосы дыбом становятся», - как говорит один из моих героев. А ведь им, молодым, вынимать Россию из кризиса и реанимировать культуру. Будем и на них надеяться - ведь есть среди них таланты. Важно не расплескаться по мелочам.
- Не подумывали о том, чтобы оставить свой питерский Молодежный театр на Фонтанке и поработать в московских пьесах? Вам поступали подобные предложения?
- Предложения были. Но Молодёжный театр на Фонтанке пока оставлять не собираюсь. В Питере альтернативы не вижу. В Москве… разве что театр П.Фоменко близок по природе.
Сама же Москва, конечно, прельщает. Ритмом жизни, возможностями, перспективами, широтой взглядов, смелостью экспериментов. Хотя этим же иногда и отпугивает. «Мера - дар богов». Поработать, конечно, хочется, и в силу возможностей работаю. Постоянно жить - пожалуй, вряд ли.
- Интересно, кто сыграл конструктивную роль в формировании вашей «философской» актерской позиции, творческих амбиций?
- Каждый режиссер, с которым сводит судьба, оказывает так или иначе влияние, оставляет «зарубку». Ведь он создает на сцене целый мир с уникальной системой взаимоотношений, природой чувств, со своими законами, взглядом на мир и, если хотите, своей философией. Моя задача - освоить эту философию, «родить» живого человека, персонажа, живущего по этим законам.
Люблю же я и исповедую театр, которому меня учил мой мастер Мар Владимирович Сулимов. Суть его школы можно понять, прочитав его книгу «Посвящение в режиссуру». Не менее конструктивную роль сыграл Семен Яковлевич Спивак, художественный руководитель Молодежного театра на Фонтанке, в котором и которому я и служу.
- А какое место в вашей жизни занимает антреприза? В чем преимущество такой формы театра для актера или же зрителя?
- Антреприза занимает место большое и почетное. Иногда её ругают. Сами актеры и режиссеры в этом виноваты, так как частенько качество спектаклей оставляет желать лучшего. Это случается, когда антрепризные спектакли создаются исключительно для заработка и «выезжают» на пьесах легкого жанра и именах «звёзд». Конечно, для рентабельности надо собирать тысячные залы, а значит, не обойтись без комедий и популярных актеров, на которых «пойдут». Но это не должно исключать качества. Публика далеко не дура, второй раз не заманишь. В антрепризе опасно халтурить, потому что это сделать легко, и быстро привыкаешь.
Я люблю антрепризу. И не только потому, что там зарплата более адекватная актерским затратам, чем в гостеатрах. Антреприза учит, держит в тонусе. Это всегда новая команда, новый режиссер. Здесь нужна мобилизация, собранность для более ёмкого и краткого репетиционного периода, т.к. трудно собрать актеров из разных театров. Большие залы требуют серьезных энергетических затрат. Постоянные переезды воспитывают выносливость, смена площадок - гибкость и адаптивность. Относиться же серьезно нужно к любой роли, независимо от принадлежности проекта. По-моему, будущее антрепризы в более высоком уровне драматургии и спектаклей, как, собственно, и театра вообще.
- Знакомы ли вы с азербайджанской кинематографией, культурой?
- Видел кинокартины по сценариям и спектакли по пьесам Рустама Ибрагимбекова. В одном из них даже играл: лейтенанта в «Прикосновении» на сцене Молодежного театра на Фонтанке. По этой пьесе или сценарию, кстати, Никита Михалков снял свою первую кинокартину «Спокойный день в конце войны».
А также снимался в кинокартине «Утомлённые солнцем-2», в написании сценария к которой участвовал и Рустам Ибрагимбеков. С детства помню песни Муслима Магомаева и Полада Бюль-Бюль оглы.
- Сегодня по пальцам можно пересчитать по-настоящему образованных, умных актеров. У вас же на счету три красных диплома о высшем образовании. Что для вас служит духовной пищей?
- Во-первых, «корочка» и интеллект - суть вещи разные, так как «многознание уму не научает». А во-вторых, важнее для актера мудрость. А это - категория скорее сердечная. Духовную же пищу можно найти в любой профессии, занятии, жизни вообще. Главное этого желать и относиться к делу творчески.
- Вы как-то сказали, что ваша жена также профессионально связана с театром. В семейной жизни вам это не мешает?
- Только помогает. Как может мешать дельный совет, квалифицированная помощь или толковый обмен мнениями? Хотя дома скорее хочется отдохнуть и отвлечься от работы, чем ещё и ещё к ней возвращаться. Кстати и это может в полной мере понять только человек театра, знающий степень затрат на сцене, понимающий как важно творческому человеку «оттаять» и прийти в себя. Спасибо ей за понимание.
- Как человек публичный, вы становились жертвой папарацци? Обижали ли вас журналисты?
- Жертвой не становился и обид не испытывал. Общение с репортёрами и журналистами - профессиональная необходимость и, если хотите, неизбежность. Принимаю это как должное и с благодарностью. Хотя бывали и досадные моменты. Например, когда неопытные журналисты, перенося устное интервью на бумагу, искажают суть. Живая беседа и печатный текст строятся по разным законам и по-разному воспринимаются. В первом случае важны интонации, паузы, жесты, междометия. И их отсутствие во втором случае меняет нюансы, а иногда и смысл. Поэтому дословный перенос на бумагу разговорной речи, как правило, неадекватен. Другая крайность - слишком вольный перенос. Выход один - утверждение окончательного текста интервьюируемым. Иногда журналисты это сделать забывают или не хотят. Что и досадно.
Впрочем, в любой профессии есть свои издержки. Но это не омрачит взаимной пользы и, надеюсь, взаимного удовольствия от общения с представителями СМИ. Ведь благодаря им актёр говорит зрителям то, что не удаётся сказать со сцены, и своим текстом, а не словами авторов пьес. А это важно, бывает это и труднее.
- Спасибо за интервью.
- Спасибо за интересные вопросы.
